И создал из ребра я новый мир

Шеннон упал на спину и пополз прочь от мужчины, оскальзываясь в растекающихся лужах скользкого черного дождя.

— Садись на своего молочно-белого коня и отправляйся домой, проповедник, — сказал рябой. — Вы, святоши, не приглашены принять участие в моих необычных развлечениях.

Преподобный встал на ноги и прикрыл рукой глаза от ядовитого дождя. Паства куда-то делась. Ничего не осталось, кроме рябого мужчины, жуткого черного дождя и его самого.

Джим Шеннон побежал прочь по черным вязким лужам, проваливаясь в них по щиколотку; побежал от кошмара, осадившего его разум, так быстро, как только мог.

Бормотание зала сперва его оглушило.

Нервные взгляды, широко раскрытые глаза.

Медсестра ходила по рядам — вверх и вниз, вверх и вниз. Ее изящные, на высоких каблуках, ступни едва касались ковра. Он наблюдал за ней, как орнитолог за птицей, которую всю жизнь хотел увидеть в дикой природе. Она поймала его голодный взгляд и снова посмотрела на него. Он улыбнулся, она кивнула.

Пора было начинать.

— ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ПРОШУ ВАС.

Его сердце пело — он был лучше в этом деле, чем тот парень. Он даже не задавался вопросом, что с ним случилось.

— Я доктор Эллиот Фримен, — объявил Джейк. — Я дипломированный сексолог.

— Где-то здесь!

Теодора рылась в мусорном ведре. Она расшвыривала по сторонам объедки, силясь добраться до таинственного сокровища, сокрытого на дне.

Джоджо, слегка ошарашенный, наблюдал за ней.

— Я не сумасшедшая, — заявила она, поднимая скомканный газетный лист, с которого капало что-то розовое. — Вот увидите. Просто дайте мне минутку.

— Конечно, — сказал он. — Ищите, сколько потребуется.

Она продолжала рыться в мусоре, а он побрел из кухни в гостиную, гадая, взаправду ли она чокнулась. Здесь довольно сильно пахло сигаретным дымом, поэтому он осмотрел комнату, пока не увидел шкатулку из вишневого дерева на стойке бара. Подошел к ней, открыл — действительно, там было полно сигарет. Джоджо охнул с облегчением и взял одну. Закуривая, он окинул взглядом обширный запас бутылок, стоявших на стойке бара и заполненных наполовину или на четверть: простой виски, ржаной виски, ром, бренди. Была даже бутылка мескаля с гусеницей внутри[19], и всё в таком духе. Джоджо, зажав сигарету в зубах, потянулся за стаканом.

Он выбрал ржаной.

Теодора была очень недурна собой — для замужней женщины, склонной ломать ноги в канавах. По большей части, он держал глаза при себе. После смерти жены Джоджо вел более-менее аскетическую жизнь, но мужское в нем пока не испустило дух. Так что пришлось признать — Теодора очень красива. У него не было никакого намерения к ней приставать — боже упаси; и потом, раз захотелось поваляться в сене, незачем было уходить из сарая. Но все-таки она очень хорошенькая, и он это понимал.

— Исчезли! — крикнула раздосадованно Теодора из кухни. — Ума не приложу, как так?

Джоджо выкашлял дым и спросил:

— Что именно исчезло?

— Эти… кости!

— Кости?

Он проглотил виски, подумав: не зря я за бутылку взялся. Вернувшись на кухню и заглянув в широко раскрытые, затравленные глаза Теодоры, Джоджо лишь окреп в своем убеждении. Без виски тут не разобраться.

— Может быть, вам лучше рассказать все с самого начала? — предложил он.

Теодора отшатнулась и чуть не упала. Джоджо рванулся, чтобы поддержать ее, но она сама нашла опору в виде кухонного стула и кое-как уселась на него.

— Вчера вечером, — начала она рассеянно, — я нашла кое-что в кармане пальто моего мужа. Куклу…

Помощнику шерифа Мортимеру было так скучно, что за собственное бодрствование приходилось бороться. Тип на сцене — липовый доктор с молодым лицом, показавшимся Дину смутно знакомым, — стелил бойко, но какую-то чепуху, да и выражение глаз у него было странное, замерзшее. Недурственного вида цыпочка в плотном костюмчике медсестры плавно прошла по рядам, раздавая тупые гигиенические книжки простофилям, готовым расстаться с четвертаком лишь для того, чтобы она им улыбнулась. Мортимера среди них не оказалось. Он смотрел на ее улыбочки со стороны — пусть издали, зато бесплатно.

Конечно, она проводила немного больше времени с отпетыми лохами, тратившими деньги на оба буклета, слепо шарящими в своих бумажниках, не отрывая глаз от тугого декольте, из которого сиськи, не ровен час, прямо в лицо им выпрыгнут. Вот же… болваны. Кое-кого Мортимер признал, в основном то были женатые парни. Чего они там не видели, интересно? Неужели мимолетный взгляд, фальшивая улыбочка и облачко духов взаправду стоили того? Помощник шерифа покачал головой — он не мог их понять.

Когда она подошла к нему, он ухмыльнулся и провел ребром ладони по шее. Она ухмыльнулась в ответ, причем в два раза шире.

— Не интересуетесь? — спросила она низким хриплым голосом.

— Нет, мэм. Вообще-то я здесь официально. — Он выделил голосом букву «О» в слове «официально», многозначительно растянув звук.

— Вот как? Вы женаты, офицер?

— Помощник шерифа, мэм. И я не думаю, что это ваше собачье дело.

Медсестра рассмеялась, обнажив большие крепкие зубы, идеально обрамленные кроваво-красными губами.

— Что ж, тогда извините, помощник шерифа.