И сплетаются нити судьбы...

Всё больничное детство рядом с ней был папа. Повзрослев, Марина даже не могла понять, а когда же он ходил на работу, если всё время был рядом, стоило протянуть руку. Сейчас девушка не могла вспомнить причину переноса операции, вот только в томительном ожидании они прожили еще долгих шесть лет. Из яркого, огненно-рыжего мужчины, Леонид Маркович превратился в древнего старца — и по виду, и по состоянию здоровья. Сердце всё чаще давало сбой, но что это по сравнению с проблемами его деточки?! В тот день, когда Марте делали операцию, у него случился еще один инфаркт, а спустя полгода его не стало. Это до сих пор — самый страшный день в ее жизни.

Ей было девять лет. На дворе стояла весна, на календаре — 1 апреля. Везде смех, шутки, а на кладбище люди в черном. По сей день девушка помнит, как ненавидела птиц, весело щебечущих в ветвях деревьев, как ей ужасно хотелось перестрелять их. Неужто они не понимают, что щебетать нельзя, ведь ее самый любимый и дорогой человек, ее несравненный папочка, умер. А они…

Она не плакала. За всех, кто стоял вокруг могилы, рыдала мать. Она причитала, заламывала руки и так кричала, что Марина ненавидела ее больше, чем веселых птиц. Слезы в девичьих глазах появились лишь тогда, когда о гроб ударился первый ком земли. Холодным и цепким кольцом внезапно замкнуло осознание того, что папа больше не вернется. Девочка вдруг протяжно всхлипнула и… прыгнула вниз.

— Папа! Папа! Папочка!!!

Ее вытащили, отряхнули и отнесли в сторону, а она цеплялась взглядом за уменьшающуюся кучу земли, которую уже сталкивали вниз лопатами. Мать теребила дочь и что-то говорила, а та всё никак не могла понять, как же теперь сможет без папы? Как жить-то?

— Марта? — удивленный голос за спиной, такой знакомый и близкий выдернул ее из этих страшных мыслей и заставил обернуться.

Напротив нее во всем черном стояла Олеся, а рядом — Андрей Ильич. Девочка окинула их с ног до головы взглядом, будто проверяя, не померещилось ли, — и вдруг бросилась к ним в слезах. Так отчаянно она плакала в предпоследний раз в своей жизни.

Дочь Олеси, Любонька, умерла девять дней назад. Она вместе с Мартой лежала в больнице, и пожилой Леонид Маркович дружил с молодой матерью. Они были, как говорил отец, товарищами по несчастью. Вот только до операции Любонька не дожила. Ей было всего четыре года. Муж Олеси не смог свыкнуться с болезнью дочери, и семья распалась. Андрей Ильич оперировал Марину и готовил к операции Любу, привязался и к ней, и к Олесе…

На лето Олеся забрала Марту к своей бабушке в деревню. После этой поездки девочка твердо решила изменить себе имя, потому что в каждом втором дворе корову звали Мартой. Поэтому она взяла себе другое имя, более звучное и красивое — Марина. Олеся стала для нее второй мамой, вернее, единственной. Она первое время всё никак привыкнуть не могла к заботе и любви со стороны молодой женщины. Олеся свозила девочку в старую церквушку с облупившимся куполом, и, спустя несколько дней, Марина изъявила желание креститься. Так Олеся стала ее крестной.

В городе девочку никто не ждал. Мать успела выйти замуж, и отчим с первой секунды ей не понравился. Это был хлипкий, вечно куривший мужичонка, который сладким голосом называл ее «детонькой», и девочка даже не могла определить, что ее раздражало больше. Благо, что Олеся забирала Марину к себе на выходные и праздничные дни. Они привязались друг к другу и стали добрыми подругами. Всю свою любовь и заботу Олеся отдавала теперь этой маленькой девочке, которая осталась жить.

А потом Андрей Ильич и Олеся поженились, и одиннадцатилетняя Марина убедила молодую женщину не делать аборт. Именно она уговорила Олесю, вернее, даже убедила ее, что не нужно бояться, а детей в семье должно быть много. Как минимум трое, чтобы было с кем подраться и с кем поиграть.

Так на свет появился мальчик. Имя дала ему Марина: конечно, она назвала его в честь своего отца. Спустя два года родилась Альбина. А потом случилось то, что девушка не могла ни забыть, ни простить до сих пор.

Глава 11.

Как-то раз она вернулась со школы раньше. Отчим отдыхал с ночной смены. Тринадцатилетняя Марина прошла к себе в комнату и стала переодеваться. Вдруг дверь распахнулась. Девочка, стоя в трусиках и лифчике, прикрылась, вскрикнув от неожиданности. Мужик осоловелыми глазами окинул ее взглядом и вышел. Марина быстро влезла в платье и натянула колготки, которые ее и спасли. Как ни в чем не бывало стала наводить порядок у себя в комнате, вытирать пыль со шкафа, как вдруг почувствовала, что кто-то ее обнимает. Марина вывернулась: отчим.

— Вы чего, дядя Вась? — спросила недоуменно девочка, убирая его руки со своей талии.

— Ах ты детонька моя, красавица моя, — дыхнул ей тот в лицо перегаром.