И сплетаются нити судьбы...

Всё испортил Мишка. Он вдруг бросился наперерез и что-то попытался объяснить. А за спиной парня рыдала им сосватанная невеста, и этот вой начал раздражать Милославского. Словно сверло в мозг засунули, не выбросить.

— Дим, я подлец, но ты пойми, мы просто полюбили друг друга и… — затараторил Михаил, в голове у Дмитрия что-то щелкнуло, на какой-то момент наступила глухота и слепота, а когда взгляд прояснился, то его кулак — сам, по своей воле — уже врезался в нос бывшего друга. Мишка был и ниже ростом, и поуже в плечах — его словно смело. Он рухнул, не в силах устоять, к ногам Милославского. За спиной завизжали, но Дима не обернулся. Перешагнул через Михаила в своих огромных сапожищах и пошел из квартиры, на ходу подцепив рюкзак. А вслед неслись причитания Ани…

Глава 34.

Тот день он так долго пытался вытравить из памяти, что сейчас даже не мог всё толком вспомнить. Помнит лишь то, что ключи нашлись еще до того, как он спустился с Мишкиного этажа. Нашлись в кармане куртки. И парень даже как будто усмехнулся.

«Судьбе было угодно, чтоб я их застал. Интересно, сколько они уже трахаются? И до какого времени собирались молчать?»— подумал он зло.

Отрезвление наступило очень быстро и словно накрыло его с головой. Дима замкнулся в себе и ни слова не сказал ни матери, ни отчиму. А когда те начинали спрашивать, огрызался. А вечером с перебитым носом пришел Мишка. Дверь ему открыл Петр. За минувшее время Дима прикипел к нему, называл батей, а не папой. «Батя» звучало по-мужски, и чувствовалось в этом слове родство двух взрослых мужчин, не кровное родство, но более крепкое, такое, которое человек выбирает сам.

— О, Михаил, давай проходи, как раз к столу, — радостно воскликнул Петр, хлопнув того по плечу.

В свете квартиры взрослые смогли рассмотреть красоту, что навел на его физиономии Димин кулак.

— Ого! Кто это так тебя? — спросил Петр.

Тот обречено махнул рукой. Потом посмотрел на родителей своего бывшего друга.

— Теть Тань, дядь Петь. Свадьбы не будет, — сказал он.

— То есть как не будет? Осталось всего десять дней! Что ты такое говоришь?

— Дима вам еще ничего не сказал? — спросил он, заливаясь румянцем.

— Что? — удивилась женщина.

Мишка стоял, смотрел на этих замечательных людей, которых он очень уважал, и готов был сам себя проклясть. После того, как всё выяснится, он больше никогда в жизни не переступит порог этого дома. И тетя Таня никогда не придет к ним домой, и даже не станет здороваться с его матерью. И всё из-за него.

— Миша, что случилось? — спросила она упавшим голосом.

— Я виноват пред вами и… в первую очередь перед Димкой. Он меня никогда не простит, но… мы полюбили друг друга. Просто полюбили.

Женщина опустилась на стул.

— А ты спрашивала, почему он такой злой!? — сказал ей муж. — Так, значит, ты сказал ему?

Мишка еще ниже опустил голову. Нужно было идти до конца...

— Не совсем так, — начал он уклончиво. — Димка приехал, а… а… а Аня была… у меня… и… всё вот так и выяснилось…

Тетя Таня побелела и пошла в комнату сына. Петр стоял, смотрел на Михаила и прекрасно понимал, что именно сейчас чувствует его пасынок.

— Миш, иди отсюда по добру по здорову, — сказал он глухо и заставил себя разжать кулаки.

Бывший друг как раз вышел в коридор и стал обуваться, как из комнаты Димы донесся раздраженный голос парня:

— Мне плевать на него и на нее тоже! Уйди, мам! Уйди, пожалуйста! Батя, забери ее!

Дверь отлетела в сторону, и на пороге появился Дмитрий. Его взгляд врезался в лицо бывшего друга, как хорошая затрещина. Миша отступил назад. И тогда Милославский бросился на него с кулаками. Татьяна закричала, Петр кинулся их разнимать. Он смог перехватить длиннопятого пасынка поперек и оттащить от Михаила. Благо тот сам не лез в драку.

— Говнюк! Урод! Я берег ее! Берег ее! Она же девчонка совсем, а ты??? Ты же моим другом был! Другом!!! — орал Дима в крепких руках бати.

Его мать была более хладнокровной, она быстро открыла замок и вытолкала за порог Мишку, который всё пытался что-то говорить в свое оправдание. А парень вдруг обмяк и заплакал. Всем его мечтам пришел конец. Мир рухнул. Душа выгорала, и ему чудился запах палёного. На тот момент он думал, что хуже, чем сейчас, ему уже не будет. Как же он ошибался…

Ошибался потому, что вечером пришли родители Анны. Слава Богу, хоть без нее самой! Ее мать плакала и не знала, что говорить в оправдание дочери. Видно, той хватило мужества во всём признаться. Или просто теперь не было смысла отпираться, да и со стороны жениха могли бы позвонить и открыть глаза на непутевую дочь. И что из этого бы еще вышло…