И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 - А почему? — не унимался юный следопыт и фольклорист, подвинувший на время скалоподобного героя.

 - Потому что в имени, в настоящем имени — власть над тем, кто его носит.

 - А Находка — твое настоящее имя? — заинтересовалась тут и Серафима.

 - Нет, конечно! — воскликнула рыжеволосая девушка. — Какой же октябрич другому человеку, не из семьи, свое настоящее имя скажет! Извините, ваше цар… Серафима… величество…

 - Просто Серафима, Находка. Я не ищу дешевой популярности.

 - Серафима… Извините… Так вот, брата моего, например, зовут Подкидыш. Отца — Чужак. Мать — Брошенка.

 - Странный какой–то у вас в семье подбор имен…

 - А это не только у нас в семье — это у всех октябричей так заведено. Это чтобы блудни не пришли, и ребеночка не забрали.

 - Кто–кто не пришел? — споткнулась Серафима.

 - Блудни. Кто–то говорит, что это души умерших лихих людей. Кто — демоны лесные. Кто — дети брошенные. Кто ведь чего напридумывает. Только их все стороной обходят, хоть и не знают ничего толком про них. Но самое главное, что точно известно — они раньше, бают, приходили по ночам в деревни, когда туман опускался, и воровали детишек прямо из изб.

 - Зачем?

 - А самое дорогое в семье — это ребеночек. Вот они самое дорогое у людей и забирали, к себе уносили. Они унылые, у них ни радости, ни покоя нет, вот они людям и завидовали. А так придут — услышат, что имена вслух говорят такие никчемные, не завидуют, и не берут никого. Какая радость может быть, думают они, от Негодника или Замарахи?

 - Находка, эй, Находка, — озадаченно подергал Находку за косу Саёк. — А зачем им родители детей–то отдавали?

 - Да никто им ничего не отдавал. Что ж они, дурные, что ли, отдавать–то? Они и слышать не слыхали, и видеть — не видали! Найдет на дом туман, а как рассеется, глядь–поглядь — ан нет дитяти. И никто ничего не помнит. Ровно спали все.

 - Находка, эй, Находка, — снова последовало нервное подергивание косы.

 - Ну, чего тебе опять? — оглянулась та. — Я из–за тебя сегодня точно в воду свалюсь, неугомонный, или глаз вичкой выхлещу!

 - А меня блудни не украдут? — вид у поваренка был бледный и испуганный. Как же он сможет спасать царицу Елену, если его утащат какие–то блудни?!

 - Тебя–то? — Находка искоса оглядела их защитника. — А твое имя что означает?

 - На нашем говоре — «олененок безрогий», — несколько смущено признался поваренок. Что бы он ни говорил, а звучало это совсем не мужественно, и он последние несколько часов только тем и занимался, что придумывал себе имя покрасивее, погероичнее, единственному защитнику самой царицы Елены Прекрасной приличествующее. Что он только на себя ни примерял — и Медведя, и Орла, и Барса, но в глубине души он со стыдом и обреченностью чувствовал, что назовись он хоть Змеем–Горынычем, на самом деле как был он Сайком, так и останется.

 Находка тем временем серьезно обдумывала вопрос. И, наконец, пришла к выводу:

 - Ну, если даже безрогий, то не украдут, — уверенно заявила она, не оборачиваясь.

 - Даже безрогий… — эхом печально вздохнул поваренок и отчего–то расстроился. — Даже блудни–то на меня не позарятся… И уродился–то я такой никчемучный…

 Но долго грустить он не умел.

 - Находка, а слушай, Находка! — как за веревочку звонка, поваренок снова потянул за косу. Но вместо «дзинь–дзинь» раздалось «Да что тебе опять!..»

 - А послушай, Находка, если я к хозяину ручья обращусь, он мне ответит? — Сайка озарила новая идея.

 - Тебе–то? — Находка даже остановилась, чтобы повнимательней оглядеть его. Но это не помогло — ответ не нашелся.

 И она поспешила вприпрыжку догонять царевну.

 - Не знаю. Вообще–то, ты не из октябричей, — бросила она на ходу через плечо.

 - А, может, ответит?

 - А может, и ответит.

 - Но я же не из вашего народа, я же из костеев, ты ж сама сказала!

 - Да почем я знаю, ответит, не ответит! — вспылила октябришна, зацепившись ногой за полегшую траву и едва не оказавшись в гостях у хозяина ручья. — Что ты ко мне привязался, докука! Под ноги лучше смотри!..

 - Да ты сама смотри!

 - Да ведь я же с тобой разговариваю! Ты же сам меня отвлекаешь, зудишь и зудишь, как комар!..

 - А ты все время ворчишь! Думаешь, если я младше тебя, то от меня можно как от маленького отмахиваться!

 - Да ты маленький и есть!

 - Это я только ростом маленький, потому что ем мало, а так я уже взрослый! — если бы Саёк был котенком, он бы сейчас выгнул спину дугой и встопорщил шерсть — чтобы казаться больше и воинственнее, чем есть на самом деле.

 - Это сколько, интересно, тебе лет, взрослый? — насмешливо фыркнула Находка, снова оглядываясь через плечо.

 - Семнадцать! — вызывающе заявил поваренок. Но уловив на себе теперь еще и удивленный взгляд царевны, смутился и пробормотал: — Через два года будет…

 - Это тебе–то через два?! — возмущенно оглянулась Находка. — Да хорошо, если через семь!..

 - Ну, через четыре! — ворчливо отодвинул свой возрастной рубеж поваренок на шаг и вытянул шею, пытаясь выглядеть, не слишком ли разочарована царица его вопиющим малолетством. — Героем можно быть и в трина…

 Коряга нашла героя.