И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 - Нет, ва… Сергий, — ласково, как всепрощающая мать — любимое дитятко, стала убеждать ее Находка. — На остальных деревьях — и верно так. Но это — лжетсуга. Обманное дерево. У него все наоборот. Кто не знает — так и подумает, как вы, и останется в лесу насовсем, если не догадается на другое дерево посмотреть.

 - А муравейник? Он же не часть этой… заманихи!

 - Лжетсуги, — услужливо подсказал Саёк.

 - Так это же пьяные муравьи, — махнула на них рукой октябришна. — Они вечно с похмелья, строят где попало и как попало, так что вы на них и не смотрите даже.

 Царевна вместо этого поглядела на октябришну слегка осоловелыми глазами и обреченно покачала головой:

 - Ненормалия…

 

 

 

 Пробираясь по бурелому, завалившемуся сухостою и по засыхающим телам деревьев, павших жертвами древогубца, отряд Серафимы медленно, но уверенно двигался строго на север по приметам, одной Находке ведомым.

 - Ну, скоро уже, Находка? — в четвертый раз, тяжко вздыхая под грузом их багажа и даров убыр, любезно предоставленных их хозяевами в Черемшуре, скучным голосом вопросил Саёк.

 - Скоро уже, скоро, — повертев головой по сторонам и разглядев то, что рассчитывала разглядеть, Находка бодро перевалила через очередной завал и остановилась, поджидая спутников.

 - Вот, дом убыр, пожалуйста тебе, — гордо ткнула она пальцем в неприступную маленькую крепостцу на открывшейся перед ними поляне, обнесенную негостеприимным частоколом в два человеческих роста. Никакого дома за ним видно не было, и верить ей пока приходись на слово.

 Серафима со товарищи осторожным шагом — кто их знает, этих иностранных убыров — приблизилась к воротам усадьбы.

 Первое, на что наткнулся ее взгляд, была костяная человеческая нога, подпирающая ворота. Голеностоп, если быть анатомически точным, все косточки которого были тщательно и надежно скреплены суровой ниткой, продетой сквозь просверленные в них отверстия. Было видно, что кто–то любовно трудился над сим колдовским эквивалентом октябричского замка, не покладая рук, несколько дней — не меньше.

 - Это значит, что ее нет дома? — с гримасой разочарования уточнила царевна у октябришны.

 - Угу, — неохотно подтвердила Находка, поеживаясь под мелким, но настойчивым дождем, услышавшим, наверное, где–то, что капля точит камень и решившим испробовать этот постулат сначала на этих трех путниках.

 - А еще это значит, что под вашим правилам мы теперь должны стоять лагерем под ее воротами, пока она не вернется?

 - Угу… — медленно промокающая и замерзающая октябришна выглядела еще более несчастной.

 - Чтобы не обиделась? — усмехнулась Серафима, которой что–то подсказывало, что если обиженная убыр и повесит что–то на воротах обидчика, то это будет он сам.

 - Угу… — грустно кивнула та. — Может, обратно пойдем, ва… Сер…гий?

 - И записку оставим, что, мол, приходили, дома не застали, загляни по такому–то адресу дня через два?

 - Ага! — обрадовалась сначала было октябришна, но тут же сникла. — Не–е, в… Сергий. Не получится. Во–первых, она читать не умеет. Во–вторых, у октябричей нет адресов. Зачем они им? А в третьих, если я приглашу убыр к нашим хозяевам, они придут в мою деревню и повесятся на моих воротах всей семьей…

 - Вы ее так боитесь? — тревожно расширил глаза Саёк.

 - Нет, не так, — мотнула головой Находка. — Еще больше… По своей воле к убыр никто не ходит. Особенно к убыр Макмыр.

 - Макмыр? — переспросила Серафима. — А что это значит?

 - Убыр берут себе в имена названия болезней. Так вот эта — самая страшная.

 - Убыр или болезнь?

 - Обе, — втянув голову в плечи, рыжеволосая девушка боязливо зыркнула по сторонам — не притаилась ли где по близости ужасная старуха, не выскочит ли, не выпрыгнет при толковании своего имени, и не пойдут ли потом от них, а, конкретно, от нее, Находки, клочки по закоулочкам…

 Впрочем, решив что, скорее всего, не пойдут, из–за отсутствия закоулочков в этом лесу как архитектурного излишества, она немного расслабилась и передохнула.

 - А какая болезнь–то, Находка? — не унималась царевна.

 Октябришна снова напряглась, помялась и вздохнула:

 - С нашего языка это переводится как…

 И тут из леса до них донесся первый треск.

 - Что это?.. — заоглядывался оруженосец, нервно сжимая вмиг вспотевшей ладонью рукоятку меча, но все, что он мог видеть, это сгущающиеся осенние сумерки пасмурного дня.

 - Не знаю, — пожала плечами Серафима, но на всякий случай вынула свой меч из ножен и повернулась спиной к частоколу. — Может, убыр возвращается?

 Треск повторился — но теперь громче, со всех сторон сразу, и больше не прекращался ни на секунду. Было похоже, что со всех направлений к ним ломилось по лесу огромное стадо очень тяжелых и очень неуклюжих лосей.

 Или медведей.

 Или…

 - Древогубцы!!!.. — завизжала октябришна, едва первый, еле различимый на фоне деревьев приземистый силуэт выполз из–под покрова леса на край поляны. — Они услышали!!!.. Они пришли!!!..

 - Какие будут предложения? — невозмутимо вопросила Серафима, оценивая расстояние до ближайшего врага и его скорость.