И стали они жить-поживать

 Фирменная издевательская усмешка что–то все еще никак не получалась.

 - Что это за героев я вижу перед собой, когда уже начал было думать, что героизм этой нации не свойственен как явление? Кто вы, неизвестные защитники оскорбленных и похитители монархов? О ком будут слагаться былины? Чью доблесть, отвагу и безумие воспоют когда–нибудь полупьяные мини–сингеры? Чьи имена мне приказать высечь на надгробном камне? Ах, если б вы знали, какие памятники вам когда–нибудь поставит благодарный народ… Вы станете живой легендой… Хотя, почему живой? Нет, живой не получится. Определенно не получится. Особенно у этой ретивой девицы, — он злопамятно ткнул перстом в начинающую шевелиться на полу царицу. — Но памятники — это забавная идея. Вот ты, коротыш… Ты кто? Домовой? Коридорный? Чуланный? Лестничный?

 Библиотечный гордо выпрямился во весь рост и — большего пока не позволяло сковывающее его заклинание — и презрительно выпятил нижнюю губу:

 - Я — хозяин этой библиотеки. И я считаю ниже своего достоинства разговаривать с таким, как ты.

 Чернослов, казалось, только порадовался брошенному вызову.

 - Очень хорошее начало, — одобрительно кивнул он и с отвратительной улыбкой продолжил, как ни в чем не бывало: — Я позабочусь — тебе поставят гранитный обелиск по всем канонам: со сломанным мечом или разбитой вазой… Но что это я! Ты ведь живешь в библиотеке! Значит, не с мечом, а с порванной книжкой! Или книжкой, горящей, как факел! Он отдал свое бумажное сердце людям! Ха–ха–ха!..

 Отсмеявшись над одному ему понятной шуткой, он живо повернулся к Граненычу.

 - А ты? Кто ты, неизвестный герой?

 - Истопники мы будем, — угрюмо буркнул Митроха и стал сверлить колдуна убийственным взором исподлобья.

 - Истопник! — мелким, дребезжащим смешком расхохотался Чернослов. — Какая прелесть! Рыцарь полена и кочерги! Ты тоже презираешь меня, истопник? Ненавидишь? Жаждешь мести?

 - Так вот… Ты же сам все сказал… — слегка развел непослушными руками тот.

 - Ты уже придумал свое последнее желание? — осклабился колдун.

 Митроха наморщил лоб, склонил голову на бок, серьезно задумался над вопросом и сообщил:

 - Хочу увидеть твою голову на пике у городских ворот. Если можно.

 - А если нельзя?

 - Ну… Тогда на площади.

 Чернослов снова расхохотался.

 - Учись, Букаха! Простой истопник, работник вьюшки и поддувала, а ведет себя, как герцог! Я уже представляю: на твоем черном как сажа обелиске будет изображена сломанная кочерга на фоне рыдающей печи! Ха–ха–ха!..

 Митроха промолчал, лишь задергал плечами.

 - Ну, а здесь? Что мы имеем здесь? — повернулся колдун к еще не успевшей подняться на ноги Елене. — Букаха сказал, что ты похожа на вашу царицу, которую унес Змей.

 Если бы Елена успела подняться, она бы упала.

 - Что?!..

 - Хм… Я так и думал… Этот ваш дурень воевода пытался набить себе цену. Разве может такая замухрышка, как ты, даже укравшая господское платье, быть похожа на свою хозяйку — самую прекрасную женщину мира, если не врут? Хотел бы я когда–нибудь взглянуть на нее… Поскорей… Наверняка ведь брешут длинные языки. Кстати, а ты–то кем тут будешь? Кто ты, храбрая замарашка? Признайся. Горничная? Посудомойка? Кухарка? Белошвейка?

 - Я царица, — презрительно вырвалось из уст мгновенно захлопнувшей рот обеими руками Елены, но было поздно.

 Чернослов поверил не словам — ее реакции на них.

 Глаза его моментально вспыхнули хищным огнем, и он отступил на шаг назад, как будто хотел получше разглядеть жертву перед последним броском.

 - Царица?.. Царица?.. Ты — царица? — недоверчиво, но, скорее, уже по инерции, нежели от реального чувства, прищурился он — как в оптический прицел заглянул. — Не может быть… Она не могла ошибиться… Ушам… глазам своим не верю! Ты — царица… Елена Прекрасная… Надо же… Так значит, не врал подлец Букаха, а? Самая настоящая царица… — снова повторил он и расхохотался. — Ну и ну… А кто же тогда…

 Занятый размышлениями и измышлениями, Чернослов упустил из виду, что его небрежно брошенное заклинание неподвижности быстро теряло силу.

 На цыпочках Дионисий, обнаруживший вдруг, что он свободен, в несколько секунд преодолел расстояние, отделявшее его от Митрохи, вцепился ему в руку и едва слышно прошептал: «Надо забрать Елену и мы все вместе исчезнем Путями Книги!»

 Тот попробовал сдвинуться с места — и не смог.

 - Ну, давай, давай, попробуй еще!..

 - Нет, не могу… Ноги не идут… Беги к царице, забирай ее, а я тебя прикрою.

 Граненыч наклонился — хоть это ему заклинание сделать уже позволяло, пошарил вокруг руками, подобрал с пола выроненную ранее книгу и с мрачным удовлетворением взвесил ее тяжесть в руках.

 - Ну же, беги скорее, чего стоишь!.. — почти беззвучно прикрикнул он на не спускавшего с него глаз библиотечного.

 Тот скривился, как от боли, замотал головой, но терять больше время на споры не стал. Сразу, с места в карьер, рванул он вперед, чтобы схватить Елену Прекрасную за руку и исчезнуть с ней на Пути Книги, первом попавшемся — сейчас не важно было «куда», важно было «откуда».

 И, как только он сорвался с места, Граненыч изо всех сил и от всей души запустил фолиантом в Чернослова.