И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)

Для начала упомяну, что на Арсеналке все пациенты ходили в своей одежде, в том числе в своём нижнем белье. Поэтому на отделениях хорошо была организована стирка. В Дружносельской же психбольнице нательное бельё и пижамы выдавались. И стирка была плохо организованной: по двое в порядке живой очереди. И ещё в 2011 году на 1-ом отделении я однажды умудрился натереть себе тесными трусами (других не было на раздаче) между ног. Ой, доложу я вам, заживало там очень долго, потому что ноги всегда в движении, и пройма трусов вечно елозила там. Поэтому в 2012 году, когда я не мог подобрать себе трусы по размеру, я обратился к выдающей их сестре-хозяйке с просьбой всё-таки поискать ей у себя на складе трусы нужного мне размера. Она принесла мне новые трусы, но и они оказались мне тесны. Тогда сестра-хозяйка ещё раз пошла за трусами. Принесла. Я их одел, предварительно посмотрев, где у них перед, а где зад. Одев же их, я почувствовал, что одел их задом наперёд. Переодеваю их наоборот. Но и на этот раз у меня появилось ощущение, что я их одел задом наперёд. Но не может же такого быть, чтобы у трусов было 2 зада и ни одного переда! На этих трусах оказалось, что такое может быть! Ну что ж, придётся до следующей бани носить такие, - решил я. Носил я их сутки, а на следующий день уже весь извёлся от неудобных, плохо сидящих на мне трусов. Тогда я оторвал бывшую на них с внутренней стороны бирку. На ней указывалось, что сделаны они ИЧП, то есть индивидуальным частным предпринимателем, а материал указан чистый хлопок. Ах, вон оно что! Видно, не достать было этому ИЧП старых советских выкроек для трусов, и он их сделал сам как смог, то есть плохо. Да и на ощупь эти трусы - чистая синтетика, прям такие деревянные трусы. Осматривая оторванную бирку от трусов в палате, я комментировал вслух другим пациентам свои открытия. А заключил я свои высказывания об этих трусах своим намерением написать заявление на имя главного врача больницы, чтобы у этого ИЧП больше трусы не закупали. Этот мой монолог о трусах слышала сидевшая и отдыхающая в коридоре (палаты у нас были без дверей) уборщица-старуха. А также услышал один пациент, у которого были свои новые запасные трусы. Он их мне подарил, узнав о моих мучениях. Я был так растроган, что отдал ему свою шоколадку, ведь я же его не просил о трусах. А расчувствовавшись и потому что источник раздражения иссяк с заменой мной трусов, я решил не писать главному врачу ничего. То есть я совсем остыл. Но о своём решении больше ничего не писать я уже никому не говорил, тем более лично старухе-уборщице.

А по утрам в кабинете у заведующей отделением проходила пятиминутка, на которой старой сменой рассказывалось врачам о происходящем на отделении за время их (врачей) отсутствия. Видно, старуха-уборщица доложила как смогла, потому что чтó тут было! На следующий день меня вызвала к себе в кабинет заведующая отделением Алла Петровна Чахоткина и обрушилась на меня так, что я даже сразу и не понял, о чём это она:

- Что это вы вздумали! Вам не нравится на нашем отделении?! Я вас вмиг переведу!

- О чём это вы, Алла Петровна?

- Как это о чём? О вашем желании написать главному врачу! Думаете, ему есть когда читать всякую подобную ерунду? Вам что, не понятно, вы же умный человек, должны понимать, что больница закупает трусы у сделавшего самое выгодное предложение, у выигравшего тендер?

- Я всё понимаю. Я хотел как лучше. Я больше не буду. Да и вообще, я давно расхотел что-либо писать, - оправдывался я перед бушующей заведующей. - Я хочу остаться на вашем отделении. В будущем я обо всём буду советоваться с вами. Чуть что - сразу к вам.

- Ладно, иди. И чтобы я больше не слышала о тебе.

- Хорошо. Спасибо. Больше не услышите!.. - лепетал я, испугавшись перевода на другое отделение, вследствие чего я лишусь письменного стола (невероятно, чтобы и на другом отделении у меня будет столько места для книг) и скорее всего меня на ближайшей выписной комиссии в октябре не выпишут.

Свастика

Из телевизионных новостей мне известно, как немцы отнеслись к русскому оперному певцу из Мариинского театра Евгению Никитину, собиравшемуся выступить на традиционном немецком Вагнеровском фестивале летом 2012 года: дали ему от ворот поворот, то есть отказали в последний момент перед его приездом в Германию, узнав о его татуировке в виде свастики на груди. Что для меня не было удивительным. Я же расскажу свою историю, как я боролся со свастикой в дурдоме. Скажу, что я много повидал и на воле, и в тюрьме, и в дурдомах людей с татуировками на теле в виде свастики, и всегда, когда я видел её бессовестное ношение, мне становилось и грустно, и тревожно, и страшно. Да и что я мог поделать, не заставить же мне этих нехороших людей избавиться от этих наколок, и не приказать же мне им было спрятать свастику под одежду! Но вот в середине лета ещё до известия об отказе немцев в выступлении на Вагнеровском фестивале русскому оперному певцу из-за его наколки-свастики на груди произошёл в дурдоме такой случай.