И тогда случится чудо

Я далека от мысли, что родители Тани были какие-то изверги и только и делали, что с утра до вечера ругали и наказывали девочку. Нет, конечно же, нет! Но эта реплика девочки говорит только о том, что она очень болезненно воспринимала эти наказания. А ведь недаром говорится: «имеющий уши да услышит». Но никто и не думал слушать, сколько в словах Тани боли и беззащитности, мама посмеялась над словами дочери и потом много раз пересказывала их всем родственникам и знакомым в качестве анекдота.

Но вот, наконец, родился Костик, Танюшкин брат. Девочка была наверху блаженства! Малыш ей очень нравился, она с удовольствием помогала взрослым ухаживать за ним и то, что её каждый день отправляли в детский сад, воспринимала не иначе, как ссылку. Но вот однажды её группа пошла в кино. Вдруг у Тани сладко заныло сердце, потому что она поняла, что они идут по её улице, и прямо-таки мимо её дома! Она тихонечко нырнула в свой подъезд и, затаив дыхание, нажала на кнопку звонка… О чём она думала в этот момент? Она видела себя героиней! Она думала о том, как обрадуется бабушка (ведь ей так трудно с малышом, а Таня-то – помощница), о том, как мама будет всем рассказывать, какая у неё ответственная девочка. Увы! Естественно, у взрослых была совсем другая реакция. Бабушка накричала и подкрепила свой праведный гнев несколькими подзатыльниками. Мама, придя с работы, отлупила и поставила в угол. Ну а что было назавтра в детском саду и сказать невозможно: всем детям целый день было запрещено общаться с Таней.

Теперь давайте разберёмся, была ли Таня права, сбежав домой? Естественно, НЕТ. Был ли тут, как говорят юристы, состав преступления? Конечно, да, был. Да, Таня была виновата, прежде всего, перед воспитательницей, которая, наверное, поседела за то время, пока не выяснила, что с девочкой ничего не случилось. Таня была непослушной, своевольной и нарушила дисциплину. Всё так. Но, во-первых, за одно преступление не наказывают трижды! А во-вторых, с девочкой опять НИКТО НЕ ПОГОВОРИЛ! Никто, ни мама, ни папа, ни бабушка, ни воспитательница не поинтересовались, что делалось в этой пятилетней головке, что заставило абсолютно нормальную и адекватную девочку так поступить? Все взрослые усмотрели в её поступке простое хулиганство. И только на наших занятиях в возрасте 45 лет она поняла, что случилось в её жизни 40 лет назад. Мне пришлось выполнить работу её близких и объяснить Тане, как она заставила волноваться и страдать взрослых и почему они так прореагировали. А вот объяснить, почему с ней не поговорили ни в этот раз, ни в каких-то других случаях, было сложнее. Но моей задачей было не жалеть Татьяну, не сочувствовать ей, не поливать её «горькую» судьбу слезами и ни в коем случае не обсуждать или осуждать её близких и, уж конечно, не оправдывать её нелюбовь к маме.

...

Моей задачей было сделать так, чтобы моя собеседница сама поняла, что, во-первых, всё, что с нами происходит всё – НАШИ УРОКИ, во-вторых, что мы получаем эти уроки не просто так, и всегда в нас самих есть некая провокация.

Ну и, наконец, мне очень хотелось, чтобы Таня поняла, что её память хранит так много обид вовсе не потому, что их действительно было много больше, чем радости и любви, и что родители её ругали не потому, что были злыми или жестокими, а потому, что хотели, чтобы она выросла хорошим человеком. А вот почему они выбирали такие методы – это тоже должно было стать предметом нашего отдельного разговора, и мы с вами к этому обязательно вернёмся.

Ну, вы, наверное, уже поняли, что я очень люблю притчи, и в данном случае я начала разговор с притчи, потому, что почувствовала напряжение в глазах моей собеседницы. «Какие ещё уроки, какие провокации! Меня обижали, и я не могу это забыть и простить, а Вы тут со своими глупостями!» – читалось во всём её облике и мне хотелось, чтобы она сама выбрала направление нашей работы. Итак,

...