И ты познаешь любовь

Через минуту он повернулся и тихо произнес:

– Я понимаю тебя и не осуждаю. Человек в любви бывает часто безрассуден и готов пойти на любые жертвы, лишь бы достичь желаемого. Вот и я… Ты говоришь, Ольги нет в живых. А я не верю, слышишь, не верю. И если она до сих пор не вернулась, то это еще не означает, что ее нет в живых. Я буду искать ее. И пусть на это уйдет вся моя жизнь, я не отступлюсь.

– Безумный. Ты отвергаешь живого человека и гонишься за призраком, – Маша покачала головой и досадливым жестом смахнула слезы с лица.

– Пусть так, но я не могу иначе. Маша, пойми меня и прости. В случившемся с нами никто не виноват. Это судьба.

– Но что мне делать, как жить без тебя, Гриша? Я приехала в эту деревню только ради тебя. Мне казалось, что узнав меня ближе, ты сможешь…

– Забыть Ольгу?

– Да.

– Маша, это невозможно. Невозможно так же, как жить на земле и не дышать воздухом. Что касается тебя… Пройдет время, и ты встретишь человека, которого полюбишь и будешь с ним счастлива.

– Гриша, а если ты найдешь подтверждение тому, что Ольги уже нет… Может быть, тогда мы сможем быть вместе? – Маша с надеждой посмотрела на Орлова.

– Не хочу тебя обнадеживать.

– Но я готова ждать сколько угодно, – Маша решительно встала.

– Нет, Маша.

– Нет… – девушка закусила губу и на мгновение застыла. – Тогда вот что я тебе скажу: ты никогда не найдешь свою Ольгу, слышишь, никогда!

Маша со злостью сжала кулачки и, метнувшись к двери, с шумом захлопнула ее за собой.

Через неделю Григорий уехал в Ленинград. После успешной сдачи вступительных экзаменов он был зачислен на первый курс Государственного университета на факультет журналистики.

VII

Грянул военный оркестр. Скорый поезд, следовавший из Германии в Ленинград, прибыл на первый путь Московского вокзала, украшенного в честь возвращения воинов-победителей государственными знаменами, красочными транспарантами и гирляндами из живых цветов. Город встречал своих героев. Это была уже вторая очередь демобилизованных фронтовиков, возвращавшихся домой, после того как они по тем или иным причинам вынуждены были задержаться в своих частях, дислоцированных на территории Германии. Перрон утопал в цветах, всюду счастливые лица, радостные возгласы, смех и улыбки, и конечно слезы, слезы счастья и любви.

– Андрей, нам спешить некуда, – Петр Степанович дружески потрепал Чернышова по плечу. – Никто нас не встречает и не ждет, так что подождем, пока основная масса людей схлынет, а затем спокойно отправимся домой.

Андрей сидел у окна и с радостным блеском в глазах следил за праздничной суматохой на перроне.

– Петр Степанович, а почему вы не сообщили дочери о своем возвращении? – не поворачивая головы, спросил он.

Петр Степанович чуть наклонился и, глядя через плечо Андрея на шумный вокзал, задумчивым голосом ответил:

– Знаешь, Андрей, я представляю нашу встречу с дочерью непременно дома. Я открою входную дверь своим ключом и тихонько войду. Танюша будет хлопотать по хозяйству на кухне, а я на цыпочках подкрадусь к ней, нежно обниму и ласково скажу: «Доченька, я вернулся». Она встрепенется, радостно вскрикнет и уронит из рук чашку или еще какой-нибудь бьющийся предмет. Чашка разлетится вдребезги, и она бросится обнимать меня.

– Здорово! – воскликнул Андрей и посмотрел на Соколова, который, пытаясь скрыть волнение, охватившее его при воспоминании о дочери, смущенно улыбнулся.

Вдруг раздался настойчивый стук, и тотчас дверь в купе с шумом открылась. На пороге стоял улыбающийся майор Валадзе, грузный черноволосый мужчина лет сорока.

– Вай-вай… дарагие мои друзья, – с сильным грузинским акцентом пропел Валадзе, – вот и пришло время расставаться. А жаль, честное слово, жаль! За время пути я привык к вам. Не говорю «прощайте», говорю «до свидания». Будете в Телави – непременно заходите. Улица Ленина, дом семь. Встречу, как самых желанных гостей, поскольку нет ничего крепче фронтовой дружбы. Нужна будет помощь – звоните, пишите, приезжайте. Валадзе сделает все возможное и невозможное, чтобы помочь.

– Вахтанг, а в Ленинграде у тебя родные живут? – спросил Андрей.

– Сестра. К ней еду в гости. Десять лет не виделись. Думаю, если и на этот раз не навещу, так кто знает, когда еще свидимся. Ну, до свидания, успехов вам, друзья, – майор сердечно пожал руку Петру Степановичу, затем Андрею.

– Будь счастлив, Вахтанг, – Петр Степанович лукаво подмигнул Валадзе.

– Буду, непременно буду. Мы не имеем права быть несчастливыми, после того как столько жизней за это положено, – майор поднял с пола маленький чемоданчик и, отдав честь, покинул купе.

В это время затрещал репродуктор, и раздался взволнованный голос комиссара Ленинграда, генерал-майора Расторгуева, который открыл торжественный митинг словами:

– Дорогие наши доблестные воины! Разрешите от всего сердца поздравить вас с возвращением на родную землю!

В ответ грянуло могучее «ура!» в честь Красной Армии и ее великого вождя Сталина.

– Пора, – сказал Петр Степанович, после того как митинг закончился и перрон почти опустел.