И у палачей есть душа

Здесь мы проникаем в измерение жертвы. Когда мне было двадцать лет, я не формулировала это таким образом. Но мы видели, как хватали и убивали стольких наших товарищей, что в глубине души мы были убеждены в том, что они были принесены в жертву, чтобы спасти свою страну, землю предков, отчизну. Позже, когда меня наполнило более духовное чувство, — что случилось вскоре, когда я была пленницей в подвале, — я много думала о присутствии Божием. Раз я должна была умереть, и умереть без Причастия, я думала о духовном Причастии. Поскольку смерть казалась неизбежной, я очень быстро подумала об этом и поделилась этими мыслями с другими заключенными. Нас было вместе девятнадцать мужчин и женщин, обессиленных и угнетенных тем, что с нами происходило. Я была самой юной, у меня должно было быть больше сил на то, чтобы вести хоть какие-то беседы: мы должны были хотя бы разговаривать, отваживаться на слово, чтобы не сойти с ума. Я хотела говорить о Боге, но как? Я не помню теперь, какими словами, но я очень хорошо помню, что я говорила о присутствии Божием, которое может быть реальным в каждом из нас в форме духовного Причастия. Я коротко говорила с ними о том, что возможно Причастие духом, которое можно принять, даже если оно невидимо.

Все возможно Богу. Именно в тот момент мне пришли в голову слова, которые я повторяю уже пятьдесят лет: «крипта сердца». Я еще слышу, как говорила тогда, что для Бога нет ничего невозможного: Иисус Христос может прийти, если Сам того захочет, в крипту нашего сердца. В той мере, в которой мы откроемся Ему: он не будет принуждать нас, взламывать дверь. Хотим мы этого или нет, Он рядом с нами. Но Он может быть еще намного ближе: Он может быть внутри нас.

ВОЗВЕЩЕНИЕ ОБ ОТРЕЧЕНИИ ПЕТРА

«И воспев, пошли на гору Елеонскую. И говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы» (Мк 14:26–27).

Эти слова Иисуса — цитата из книги пророка Захарии, где сказано: «Порази пастыря, и рассеются овцы!» (Зах 13:7). «День тьмы и мрака, день облачный и туманный» (Иоил 2:2). Nacht und Nebel: ночь и туман, эти два немецких слова были названием программы лагерей уничтожения. А тут речь идет о приготовлении к «уничтожению» Иисуса. Трое учеников ничего не осознают: они проснутся в ночи и тумане. Иисус тоже, если можно так сказать, лишен опоры: Он знает, что умрет. Он не может больше искать утешения в уединенной молитве, не может быть в покое наедине со Своим Отцом. Он молится, но в ночи.

В ГЕФСИМАНИИ

«Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собой Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте» (Мк 14:32–34).

Мы переживали моменты почти что отчаянья. Когда арестовывали наших товарищей или когда крестьяне, которые нам помогали, по нашей вине оказывались в опасности, — это было настоящей катастрофой. Мы жили в страхе и глубокой скорби. Я говорю «почти что отчаянья», но оно никогда не было полным: ведь мы делали важное дело, и конец должен был быть славным. Факты это доказали. Я могла не дожить, не увидеть итога, но я выжила. Когда в 1943 году меня схватили, все те, кто до этого были со мной, уже ушли. Я оставалась одна. И тогда мы действительно пережили страшные вещи.

«и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк 14:36).

Когда Иисус говорит Отцу: «не чего Я хочу, а чего Ты», Он принимает решение. Он понял, что должен предать в руки Отца события так, как они должны происходить. Час Его пришел. Он понимал, что уже давно кольцо вокруг Него сужается. Теперь тиски сомкнулись, Он схвачен. Приближение этого ощущается.