И у палачей есть душа

Понятно, что с того февральского утра 1944 года я не имела о Лео никаких известий и не стремилась узнать. Читая рассказы о войне, я спрашивала себя иногда, не возникнет ли где случайно его имя, но без особой уверенности. Я постоянно поминала его в молитвах. Я верю в общение святых и была убеждена, что неведомо как для меня Господь найдет средство воздействовать на него. Я желала его спасения так же, как желала победить зло в себе, за которое сама несла ответственность, ибо нет добрых и злых, нет жертв и палачей, святых и грешников. Есть люди, они все отмечены грехом и все могут спастись, если позволят Христу действовать в них или, по крайней мере, имеют такое стремление. С нашей, человеческой точки зрения мы строим иерархию среди людей, лестницу суждений. В глазах Бога никто не значит особенно много, или, вернее, все мы имеем бесконечную ценность в Его глазах. Отсюда наша цена: мы не стоим того, чего стоят наши заслуги, мы стоим столько, сколько любви вложил в нас Бог, в Лео, как и в меня.

Начиная с 1944 года, я постоянно испытывала огромное сострадание. Почти через полвека, готовясь к документальной съемке, я перечитала, вместе с иезуитом Мишелем Фарином Евангелие от Марка.

Повторяя слова Иисуса об Иуде, после того как тот предал Его: «Лучше бы этому человеку не родиться»[25], — я поняла, что речь здесь не о проклятии, а о сострадании. Он печалился о том, куда может зайти один из тех, кого Он избрал апостолами. Это то, что я чувствовала по отношению к Лео: печаль при виде грязи, в которую может зайти жизнь, сбившаяся с пути. Сострадание перешло в желание простить. Безумное, почти навязчивое желание, тем более безумное, что я считала невозможным его конкретизировать. Через много лет, когда это желание стало почти привычным и обыденным, я спросила себя: «Действительно ли я простила? Поистине ли?» Лео был далеко, шансов встретить его практически не было, поэтому чего стоило утверждение, что я его простила? Что от себя я в это вложила? В конце концов, немного. Вот почему встреча весной 1984 года, о которой я рассказала в начале книги, меня потрясла. При этом невероятном событии Господь поймал меня на слове. Поскольку мои пальцы больше не могли бегать по клавишам, я поняла, что прощение — это партитура, разыгрываемая в четыре руки с Господом. Без Него, без постоянного ощущения Его присутствия рядом я не вынесла бы потрясения от этой встречи через сорок лет. Но Он, Всемогущий, избрал ограниченные существа, бедных грешников, чтобы соединиться с людьми. И сегодня я ощущаю это все так же живо, и это дает мне мир и радость. Через двадцать лет после того, как я дала прощение Лео, жизнь моя близится к концу, меня покидают последние силы, но неповторимая благодать по-прежнему озаряет меня. Пусть этот свет отныне передается от сердца к сердцу. Мне же, в которой обитает вера в Того, Кто меня создал, всегда вел и сегодня ожидает у Себя, остается только прошептать молитву старца Симеона, встретившего младенца Иисуса в Иерусалимском Храме: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал перед лицом всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля» (Лк 2:29–31).

Приложение Страсти по Марку

Как Ким Фук или Анни Магуайр, Маити Гиртаннер нашла путь, ведущий к прощению, стараясь жить духом Евангелия.

Поэтому редактор французского издания предложил читателям включенный в книгу их с Маити диалог о Страстях Христовых по Евангелию от Марка, состоявшийся в 1998 году. Большие куски этого диалога можно увидеть в фильме «Сопротивление и прощение»[26].

Обычным шрифтом даны комментарии Маити, курсивом — вопросы интервьюера, полужирным шрифтом — стихи Евангелия.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью. И когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня. Они опечалились и стали говорить ему, один за другим: не я ли? И другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо (Мк 14:17–19).

«Обмакивающий со Мною в блюдо», то есть: один из самых близких, один из друзей, которых выбрал Иисус. Как эхо, псалом 40, стих 10: «Даже человек мирный со Мною, на которого Я полагался, который ел хлеб Мой, поднял на Меня пяту».