И у палачей есть душа

И я также пережила это. В 1943 году, за много месяцев до ареста, я почувствовала, что меня арестуют. Я не знала, когда, но большинство друзей уже были в застенках, была большая чистка: в гестапо поняли, как работают ячейки Сопротивления. Они всюду «отрубили головы», арестовали лидеров. А те, кто выжил, чувствовали то же, что и я: выход из ловушки все уже. Хотя никто не знал, каким образом и когда нас арестуют. С Иисусом происходит то же самое: все, Он внутри, Он схвачен. И «да сбудутся Писания» (Мк 14:49). Так начинается четвертая песнь страждущего раба в книге пророка Исайи: «Вот, раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится. Как многие изумлялись, (смотря) на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих!» (Ис 52:13–14).

ИИСУС ПЕРЕД ПИЛАТОМ

«Пилат спросил Его: Ты царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь. И первосвященники обвиняли Его во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился» (Мк 15:2–5).

Это молчание, с одной стороны, связано с противоречивостью свидетельств, которые не позволяли прийти к правде, а с другой — с тем, что Иисус не хочет оправдываться. Это молчание — царственное молчание.

Да, вы рассказывали о том, что иногда хранили молчание, полное достоинства, подобное этому.

Здесь мы чувствуем нападение сил зла и ненависти, которые может преодолеть только сила Отца. Здесь Иисус снова открывает тот путь, по которому каждый из нас, по благодати, и в ту меру, в которую позволяет наша жизнь, призван следовать.

«Пилат сказал им в ответ: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти. Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустил им лучше Варавву» (Мк 15: 9-11).

Первосвященники испугались этого Человека, которого они представляли себе как реформатора по отношению к тому, что они проповедовали и провозглашали. Кроме того, Иисус, как Мессия, шел к бедным, к отверженным, к угнетенным. В отличие от Синедриона, он нес Благую Весть до самых крайних пределов. Вот почему такая зависть: «Ему удается коснуться людей, которых наша проповедь никогда не могла тронуть».

Да, это центральная фраза в суде над Иисусом. Пилат в этот момент понимает, что его решение будет ложным, оно не совпадает с его чувствами. Мало того, что священники завидуют власти Иисуса, они завидуют также духу, который пребывает в Нем.

Да, они завидуют Его выбору, Его пути Мессии, Его творящей свободе.

Немцы позавидовали тому, что вы смогли обхитрить их: двадцатилетняя девушка, которая использует виртуозную игру на фортепиано в качестве «камуфляжа»! Они позавидовали свободе, которой у них и быть не могло. Их делает несвободными чувство всемогущества. В конце концов — именно это самое невыносимое в Боге — Его человечность: если я не могу играть на фортепиано, я уничтожу пианистку.

Да. Им были предписаны определенные границы, которые Иисус царственно преступил как Сын Божий — для того, чтобы пойти к другим, ко всем остальным. Эти иные, не входившие в синедрион, книжники и фарисеи не задумывались о них. Иисус стал для человеков вне закона. Есть огромная разница между военнопленным и участником Сопротивления. Эта разница видна по названиям: немцы не называли нас участниками Сопротивления, они звали нас террористами.

«Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие» (Мк 15:15).