И улыбнется счастье…

Раньше чем Алена успела что-то сказать, Митя оказался на той же лестнице, следуя за Аськой, этой странной, сумасшедшей девицей, верящей, что на свете есть лестница на небеса. И в самом деле, почему бы не эта?

Аська, привыкнув к скрипу и шатанию под ногами, теперь поднималась быстрее. Митя еще не мог отрешиться от земного притяжения и с опаской посматривал вниз — теперь каменный пол разрушенной церкви был далеко и становился все меньше и меньше с каждым его шагом. Где-то там, внизу, остались Алена и немногословный Клаус.

Наконец они добрались до площадки, где оказались строительные леса.

— Реставрируют, — сказала Аська. — А жаль, что мы не попали на небо…

Она села на дощатый пол и теперь задумчиво смотрела вдаль.

— Зато здесь не надо задирать голову, чтобы увидеть небо. Можно просто смотреть вдаль…

— Может быть, мы не попали на небо, потому что еще не готовы туда попасть? — задумчиво сказал Митя.

Аська улыбнулась — несмело, странно, пораженная тем, что Митя, этот самый Митя, жених Алены, мальчик из высшей касты, мыслит так же, как она. На секунду сердце ее заполнила радость, и радость эта была такой же огромной и беспредельной, как небо. Но потом туда проникла боль. Как деготь в меде, она растворялась там: Митя любит Алену, и, значит, он никогда не полюбит ее, Аську, а если это случится…

Она даже прикрыла глаза на минуту, потому что побоялась ослепнуть, как Карло Гонсало, от боли, но потом открыла их снова и встретила взгляд синих глаз Мити уже спокойно.

— Когда эту церковь восстановят, все будет хорошо, — сказала она.

— Почему? — удивился Митя.

— Потому что мне снился про это сон. Это ведь церковь Покрова Пресвятой Богородицы, ответила Ася. — Мне снился этот купол, которою сейчас нет, и эта вот лестница, и я стояла тут, протягивая руки, а сверху на мои ладони падала радуга… Знаешь, что такое радуга? Это символ прощения Господом наших грехов. И тогда нам вернут Покров, и мы будем защищены от зла.

Она говорила тихо, задумчиво, глядя вдаль. А Митя молчал и смотрел на ее профиль — маленький, немного вздернутый нос, задумчивые глаза, темно-каштановые волосы… Сердце его наполнялось нежностью и желанием защитить эту хрупкую девушку от невзгод. От этого самого зла. От ненависти. Жадности… Всего, что наполняет окружающий мир…

— Пойдем, — поднялась Аська. — Сторож обычно ругается, когда застает меня здесь… Вообще-то дядя Ваня хороший и ко мне относится хорошо. Просто он боится, что я отсюда упаду. Пока он не вернулся, надо спуститься.

Теперь она стояла на самом краю, и Мите на секунду показалось, что она стоит прямо на облаке, окруженная небом со всех сторон, — тонкая фигурка, маленькая святая, собирающаяся полететь высоко-высоко…

— «И кто поймет меня здесь, на земле? — тихо прошептала Аська, глядя ввысь. — Разве человек способен понять когда-нибудь, как хочется мне улететь? Им нравится здесь…»

Ему показалось, что она просто разговаривает сама с собой. И все-таки он переспросил:

— Что?

— Ничего особенного, — вздохнула Аська. — Просто стихи одного поэта…

И начала спускаться вниз по ступенькам, так легко и непринужденно, словно это была самая обычная лестница.

— Я сюда часто прихожу, — призналась она. — Здесь близко до Бога — рукой подать… Вот я сижу и молча с ним разговариваю Или совета прошу или помощи или радостью с ним делюсь… Главное, чтобы дядя Ваня не увидел. А то никогда больше сюда не пустит.

Алена стояла, прислонившись к стене, молчаливая и взбешенная. Когда они подошли, процедила сквозь зубы: — Ну просто пара юных пионеров-героев… Мы восхищены вашей смелостью. — Она пошла к выходу из храма так быстро, словно ей тут было трудно дышать.

— Алена, мы не хотели тебя обидеть! — крикнула ей вслед Аська.

Алена остановилась. Не оборачиваясь сказала:

— А я и не обижалась. Но зачем заставлять людей волноваться из-за своей дурацкой прихоти?

Но как ей было объяснить, что это не прихоть, Аська совершенно не знала. Алена была другая. Не плохая. Просто — другое дерево. Или это она, Аська, другое дерево? Теперь они снова оказались в реальном мире, где Алене дышалось хорошо и привычно. А у Аськи все-таки немного перехватило дыхание.

Она даже остановилась и оглянулась назад. Сердце сжалось, до такой степени ей захотелось вернуться. Там, где было хорошо, Аське было плохо.

Каждому — свой мир…

Виолетте казалось, что мир вокруг кружится. На самом деле кружилась голова, и только внутри звучал осторожный голос: «Остановись. Виолетта, остановись!»

Виолетта и рада была бы вернуть себе здравый смысл, но не получалось. Голова упорно продолжала кружиться. Мир вдруг стал похож на картину сумасшедшего кубиста. Он насытился яркими красками, и в самом центре этого тайфуна стояла она, Виолетта.

В платье, сотканном из звезд. Окруженная толпой поклонников. Где-то ее ждал лимузин или другая крутая машина, не важно. Виолетта плохо в них разбирается, поскольку раньше это было не нужно — зачем? У нее же не было планов купить машину. А теперь…

Она зажмурилась. Леня сказал, что этот Шерман-Херман, шерхан, шер ами…