И в чёрных списках мне светло

Туда, где бездна тайных зрений копит

Мерцанье глаз внутри меня самой.

ТАНГО

Фашизменный туман над нами проплывает,

Над Гитлером горит сочувствия звезда,

Фашизменный туман оптически сливает

Всё то, что не должно забыться никогда.

Искусство этой мглы даётся крупным планом,

Тумана кочегар от счастья в доску пьян,

Накачивая миф дымящимся туманом,

Где Гитлер - человек, а мы - из обезьян.

Наш образ улучшать назначили курятник,

Чьё звёздное дерьмо над неким Львом Толстым

Так правильно смердит, что падает привратник,

От вони отключась таким путём простым.

Фашизменный туман над нами проплывает,

Возвышенный такой, фашизменный туман.

И вытрезвитель в нём никто не открывает

Для тех, кто в этой мгле от счастья в доску пьян.

Наш образ улучшать дерьмом велел куратор,

Который - костюмер, а также парфюмер.

(Вот солнце, например, - японский император.

Так просто - поменять в тумане глазомер).

Но воля такова, что у страны в кармане

Есть деньги на дерьмо - улучшить наш портрет!…

Такой Большой Секрет для маленькой компании,

Для скромной такой компаниии

Огромный такой Секрет.

Фашизменный туман над нами проплывает,

Накачивая миф, который осиян

Той свежей новизной, где только и бывает,

Что Гитлер - человек, а мы - из обезьян.

ПУНКТ ОБМЕНА

Марлен Дитрих - распущенная пруссачка,

Жан Габен с ней крутил роман, потому что - гормон.

Такая теперь в телеящике денег пачка,

Освежающая историю новых времён.

Распущенная пруссачка Марлен Дитрих

Ненавидела Гитлера в свете своих бигудей,

А он - человек и художник, который в титрах

Выглядит лучше, чем абсолютный злодей.

Таков просветленья путь и свободы вытрях.

Этот свежий фашизм оплачен могучими кассами

И озвучен весело, чтобы развеять скуку

В телеящике, где красавцы овладевают массами,

Отмывая Гитлера и поливая рвотными массами

Марлен Дитрих - антифашистскую суку.

Вам хочется лирики, тёплой как центральное отопление

С батареями, которые пахнут ароматами Браун Евы?…

Но Поэтка с люблёвым читателем уходит

в Сопротивление,

Где совсем другие напевы.

С вами - отмытый Гитлер, с нами - грязная Дитрих,

С вами - таланты гестапо, с нами - грехи Марлен.

Всеми играют красками деньги на ваших палитрах.

Мы платим Марлен люблями -

За распущенность, за гормоны,

За наглость не сдаться в плен,

За ваши плевки - в обмен

На её отвращенье к фашистской яме,

Где поёте вы соловьями.

* * *

Я вас люблю, как любят всё, что мимо

Промчалось, не убив, когда могло.

Я вас люблю и вами я любима

За то, что не убили, а могли,

Когда была я в поезде бомбима,

Лицом упав на битое стекло,

И чудом вышла из огня и дыма

В пространство, где горели корабли,

Горели танки, самолёты, люди,

Земля и небо, кровь лилась из глаз.

Я вас люблю всей памятью о чуде,

Которое спасло меня от вас.

Мой ангел в той войне был красным, красным,

И пять мне было лет, а нынче сто.

Я вас люблю так пламенно, так страстно,

Как дай вам Бог не забывать - за что.

* * *

А птица пролетит над бездной, над потоком,

Сквозь трещину в скале, где тонкий луч блестит.

И, если так мала и льнёт к небесным тропам, -

Никто, никто другой, а птица пролетит.

Гляди в такую высь, где птица воплотится

В благую весть, что есть земля и Бог простит.

Без птицы нет земли, которой ты - частица,

Никто, никто другой, а птица пролетит.

Её потом съедят, питаясь этой дичью,

И перья пустят в ход, где рукопись хрустит.

Но там, где эту дичь над бездной раскавычу,

Никто, никто другой, а птица пролетит.

Сквозь пыточный глазок всемирного гестапо,

Где пыточный гипноз победы тарахтит, -

Поэтство пролетит не шулерского крапа,

Никто, никто другой, а птица пролетит.

ЯМБЫ

Идут большие Ху из Ху,

Народы стран пытая страхом,

Чтоб насладиться страшным трахом

И, трахнув, превратить в труху.

Идут большие Ху из Ху,

У трахнутых есть два стремленья -

Достоинство Сопротивленья

И торг на дьявольском верху.

Идут большие Ху из Ху,

Показывая траха орган -

Войска и торг, чреватый моргом

Для тех, кто верит в шелуху

Свобод по спискам Ху из Ху,

Где страны числятся врагами

За то, что грязью под ногами

Не стали в царстве Ху из Ху,

Чей трах помпезный - на слуху,

А страхи стран полны размаха,

Для Ху из Ху они от страха

Готовы подковать блоху.

Идут большие Ху из Ху,

А страхи стран - дурная метка.

Отваги сок давай, Поэтка,

Чистейшей лирики стиху.

* * *

И в чёрных списках было мне светло,

И в одиночестве мне было многодетно,

В квадрате чёрном Ангела крыло

Мне выбелило воздух разноцветно.

Глубокие старухи, старики

Мне виделись не возрастом отвратным,

А той глубокостью, чьи глуби глубоки -

Как знанье тайное, где свет подобен пятнам.

Из пятен света попадая в пятна тьмы,

Я покрывалась воздуха глазами,

Читая незабвенные псалмы

По книге звёздной, чьи глаза над нами.

Волнами сквозь меня, светясь, текло

Пространство ритмов, что гораздо глубже окон.

И в чёрных списках было мне светло

И многолюдно - в одиночестве глубоком.

* * *

Гадала по словарю,

Выпало - "благородный".

Я ему говорю:

- Благородный, ты не голодный?

Он пишет в ответ - "преграда"

И добавляет - "лодка".

Преграду осилить рада

Лодка, в которой водка.

Океан Одиночества стонет,

Благородный сидит на вёслах, -

Словарь языка его понят

В этой книге детей для взрослых.