И в чёрных списках мне светло

Крыша едет - для ангелов пенья,

Им спасибо за сербость скажи,

И, звезду надевая изгоя,

Остуди оккупантов апломб,

И не будь элегантней разбоя

Их свободы с гламурностью бомб!…

ВОТ УЖАС ВЕДЬ КАКОЙ!

Когда Гомер был жив, его совсем не знали

В Америке, в Германии, в Испании, в Албании,

Во Франции, в Италии, в Норвегии и в Дании,

Тем более - в Австралии, в Китае, в Мавритании,

Совсем его не знали, никто его не видел,

Никто о нём не слышал, о нём не говорил, -

Вот ужас ведь какой!…

Газеты всей планеты прошляпили портреты

Гомера с Пенелопой, со Сциллой и Харибдой,

С Циклопом и Кентавром, с Еленою Прекрасной,

С ужасною Химерой, с распутными богами,

А также с берегами, где бегает руно,

Где бегает оно, с копытами, с рогами,

Такое золотое - как яйца Фаберже.

И ни один фотограф не бегал за Гомером,

Не снял его с левреткой

В какой-то позе редкой,

А шлягеры Гомера с предлинною строкой

Имели низкий рейтинг районного масштаба -

Вот ужас ведь какой!…

Его улучшить имидж (по-русски - вид и образ)

Могли бы, дав Гомеру гастроль за рубежом,

В Америке, в Германии, в Испании, в Албании,

Во Франции, в Италии, в Норвегии и Дании,

Тем более - в Австралии, в Китае, в Мавритании,

Хиты его и шлягеры укоротив ножом, -

Тогда бы разошёлся он огромным тиражом,

И все о нём бы слышали, о нём бы говорили,

Его боготворили, бы гладили рукой,

Любили бы - как водку, икру, автомобили,

Футбол, Лазурный берег, брильянты, рестораны,

(Вот так чтоб их любили хотят иные страны!),

Но тот Гомер не хочет никак укоротиться -

Вот ужас ведь какой!…

* * *

Эти строки не завинчены болтами,

Звукосмыслами стандарта мирового,

Их сороки наболтали за бортами,

На морозе размораживая слово.

Их сороки на морозе минус сорок

Разморозили прискоком и раскачкой, -

Знаешь, Гоголь, эти брички на рессорах

На морозе минус сорок стали жвачкой,

Потому что без жевательной резинки

Нет империи, - нужна ей, Гоголь, склейка,

Та резина пузырей во рта корзинке,

Без которой дух не писает, как лейка.

На морозе минус сорок наши птички

Забывают, что империя - в каюке

И что мимо на рессорах скачут брички,

Души мёртвых выбирая, словно брюки.

Есть размеры, подходящие для торга,

Знаешь, Гоголь, их берут, давая взятки, -

В этих брюках иногда бывает орган,

Что стихами говорит при пересадке.

* * *

У девочек оно устроено иначе,

У мальчиков оно имеет сто причин,

И в замысле Творца оно, так много знача,

Имеет место быть у женщин и мужчин.

От сладости стыда исходит свет искусства,

Улыбчивая мгла у Лизы на устах,

Сфумато и соблазн капели, всхлипа, хруста

В пронизанных лучом прижизненных кустах.

Мы будем там, где все, кто были здесь, кто будет,

И это хорошо по замыслу Творца.

У девочек оно и мальчиков забудет,

У мальчиков оно и девочек забудет, -

Другой там свет любви и не с того конца.

ПОЭТСКАЯ СТРАНА

Всего прекрасней для Поэтки снегопады,

Цветенье вишен, яблонь и сирени

На той космически загадочной ступени,

Где север жизни - клады, вкопанные в хлады.

Там очень сложно не погибнуть на войне,

И не попасть потом под времени колёса,

И на волне свободомыслящего носа

Не быть Поэткой невозможно в той стране.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

04.12.2008