И в конце, только тьма

Слезы грозили вот-вот хлынуть. Ей казалось, что он понимает, что она чувствует, но как он мог? Он никогда не был толстым, и уж точно не таким, как она. Он не мог понять смесь ее эмоций.

- Джастин, это гораздо больше еды, чем я ела раньше. И то, что мы трахаемся, не совсем упражнение для меня!

Он наклонился вперед и поцеловал ее

- Тебе это не нравится? Что я кормлю тебя?

Она моргнула, размышляя.

- Какое-то время это было весело... но, мне становится скучно. И я толстею...

Он сел обратно на пятки. Смахнул ладонью слезы.

Она вдруг осознала свою наготу. Он опирался на простыню, поэтому она не могла потянуть ее, чтобы прикрыться.

- Скучно? Даже с повязкой на глазах?

Она кивнула.

- Нет никакого вызова. Мое обоняние слишком сильное. Хотя было весело. Некоторое время.

- Но дело не в еде. Дело в кормлении. B том, чтобы быть сытым.

- Мне жаль... - прошептала она.

- Мы все еще... можем ли мы...

- Трахаться?

- Заниматься любовью, Диана. Я хочу заниматься с тобой любовью.

Нежно плача, он снова потянулся к ней, его стройное тело прижалось к ее толстому, он ткнулся членом в складки ее ног, теряясь в бугорках плоти.

Ты расстаешься со мной, да?

Он не ответил и она поняла, что никогда не спрашивала его вслух.

Его член тыкался в ее живот, бедро, искал ее "киску". Он сжимал ее груди, сжимал их огромный вес в своих ладонях, теребил ее соски. Она гладила его, пока он не стал еще тверже, и раздвинула ноги, чтобы принять его. Направляла его внутрь себя.

Я люблю тебя, Джастин! Не могу жить без тебя!

Но она никогда не могла сказать ему этого. Она знала, что он хочет быть с ней, потому что ему нравится кормить ее, а сейчас она не давала ему даже этого.

Он хрипел, стонал, прижимался к ней. Он долбил ее "киску", словно в гневе, в отместку за ее решение лишить его настоящего удовольствия. По его лицу стекали струйки пота и капали ей на сиськи.

Она раздвинула ноги шире.

- Сильнее, Джастин!

Он трахал сильнее, его лицо покраснело, мышцы плеч и шеи напряглись.

- Сильнее!

Она хотела, чтобы он сделал ей больно! Заставил ее почувствовать это! Почувствовать что-то. Через слой за слоем кожи, укрепляющей мертвенность внутри нее, защитную стену, ограждающую ее от душевной боли и одиночества. Она хотела, чтобы он проник сквозь ее защиту. Он был так близок... так близок, но не нашел пути. Пока не нашел. Это было гораздо больше, чем физическое чувство. Она ждала этой связи, осознания того, что он чувствует то же, что и она. Она не могла убедить себя в том, что он действительно способен любить ее беззаветно, как она обожает его. Причинить ей боль - было бы способом пробиться сквозь слои. Способ сделать эту окончательную, бесповоротную связь.

Его спина выгнулась дугой. Его оргазм разлетелся на куски, наполнив ее хрустальными осколками.

А теперь было уже поздно, она оттолкнула его, и когда он закончит трахать ее, все будет кончено. Это был трах из жалости, трах из милосердия. Это был трах на дорожку.

- Пожалуйста, Джастин, сильнее! Сделай мне больно!

- Бля-я-я-я-дь! - кричал он, кожа блестела, ногти впивались в ее плечи.

Теперь он ненавидел ее, хотел ее бросить, она была уверена в этом. Это было неизбежно, но она оплакивала его приближение. Она чувствовала его, наконец чувствовала его член в себе, чувствовала его любовь к ней, глубокую и сильную, и она хотела остаться так навсегда, хотела, чтобы они были одним целым. Она хотела, чтобы это никогда не кончалось, потому что как только он кончит, она знала, что он оставит ее навсегда.

Он замедлялся, уставая, вжимаясь в нее своим пахом.

Потом он заплакал, лежа на спине, его мокрый, вялый член лежал на ее бедре.

- Мне жаль... - причитал он. - Я не мог кончить! Мне жаль!

Ему было жаль... Она раздавила его мужское достоинство, а извинялся только он.

Она откинулась на подушки. Мышцы ее влагалища подергивались.

- Я почувствовала это, - прошептала она. - Не оставляй меня, Джастин. Пожалуйста, не оставляй меня. Я наконец-то что-то почувствовала...

Простыней он вытер глаза. Наклонился, поцеловал ее губы, прикусил нижнюю губу.

Она взяла его пенис, погладила его. Он не реагировал.

Так все и должно было закончиться. Он будет вечно ненавидеть ее за то, что она уничтожила его, уничтожила его способность трахаться.

Он зарылся лицом между ее пышных грудей.

Она обхватила его руками, притянула к себе. Подняла ноги и согнула колени. Он скользнул между ними, как кусочек пазла в паз. Она сжала, обхватила его между бедер. Ее груди двигались и он скользил между ними, его тело заполняло борозды.

Он снова нашел ее "киску" и с полуэрекцией скользнул внутрь.

Они были единым целым.

Диана держала его, сначала не замечая его борьбы, не замечая движений, исходящих от молодого человека, которого она держала в своих объятиях.

Его лицо было прижато к ее груди, его шея и голова были закрыты ее грудью.

Она чувствовала, как они соединяются, ощущала их единство, слияние форм грации и комфорта.