И в пути народ мой. «Гилель» и возрождение еврейской жизни в бывшем СССР

В докладе я попытался кратко описать общины, которые мы посетили, и изложить то, что нам удалось выяснить. Петербургскую общину я назвал разрозненной: ее лидеры тратили большую часть времени и скудных ресурсов на борьбу за последователей и влияние. В ходе визита в единственную синагогу я вспомнил старый анекдот про еврея на необитаемом острове. Он там один, и все же строит две синагоги. В одной он будет молиться, а с другой будет в брогес и, соответственно, туда ни ногой. В Петербурге мы столкнулись с русским вариантом этого бородатого анекдота, очень симптоматичного для местной еврейской общины. В единственной синагоге было два раввина с очень разными взглядами. Они сформировали две отдельные, независимые друг от друга религиозные и образовательные программы, был также президент/менеджер со своими собственными понятиями. Каждый претендовал на здание, и там царил тяжелый дух зависти, враждебности и интриг.

Если и было в Петербурге что-то хорошее, так это Санкт-Петербургский еврейский университет, которым руководил легендарный Илья Дворкин. Трудно было получить точные данные касательно числа студентов, участвовавших в его работе, но было ясно, что речь идет о влиятельном, очень полезном и важном еврейском учебном заведении. Много лет спустя, когда мы предпринимали первые шаги по открытию «Гилеля» в Петербурге, мы пригласили на должность директора одного из преподавателей истории в Еврейском университете – Мишу Левина.

Следующей остановкой стала Москва, и тамошняя еврейская община сильно отличалась от петербургской. Возможно, в связи с тем, что это такой большой, поистине необъятный город, часть местных еврейских лидеров выразила готовность к сотрудничеству и совместной работе. После петербургского опыта их расположенность к нам нас буквально окрылила. Здесь тоже функционировал Еврейский университет, он оказывал значительное влияние на жизнь общины.

Московский еврейский университет

Московский еврейский университет основал несколькими годами ранее достопочтенный, всемирно известный рабби Адин Штейнзальц. Университет располагался на верхнем этаже факультета журналистики МГУ. Иерусалимский центр рабби Штейнзальца руководил этим начинанием и финансировал его совместно с «Джойнтом».

С профессором Мишей Гринбергом, президентом Еврейского университета, мы познакомились в его тесном московском кабинете. Миша Гринберг – высокий полный человек с длинной нечесаной бородой, фигура воистину впечатляющая. Мне он показался похож на казака, каким я себе его представлял. Впрочем, в его образе было одно отличие – Миша носил кипу. Нас приняли очень тепло – я вскоре выяснил, что асканим, еврейские функционеры, всегда с большой теплотой принимают представителей «Джойнта». Еврейские организации в бывшем СССР неустанно искали способы пополнить свои скудные фонды, а «Джойнт» часто и охотно поддерживал достойные проекты. Гринберг несколько раз ездил в США и даже участвовал в ряде программ «Гилеля». Особенно его поразил «Гилель» в Стэнфордском университете – он даже показал мне свою фотографию рядом с вывеской этой организации.

– Я хочу, чтобы «Гилель» появился в нашем университете, – сказал он, – и буду помогать вам, не жалея сил.

Гринберг с энтузиазмом порекомендовал нам на пост директора московского «Гилеля» Женю Михалеву.

С Женей мы уже познакомились раньше тем же утром в офисе «Джойнта». Арие Гойхман, руководитель московского представительства «Джойнта», представил нам ее, после того как мы попросили порекомендовать кандидатуру на пост руководителя местного «Гилеля». В течение следующих двух дней мы провели с Женей восемь с лишним часов. Нас сильно впечатлили сила ее характера, очевидная любовь к студентам и преданность им. Рекомендация Гринберга только подкрепила наше ощущение, что Женя – подходящий человек.

Первые шаги и ошибки

Доклад о нашей поездке в Россию был подан Ашеру Острину в Иерусалиме и Ричарду Джоелю в Вашингтоне. Мы рекомендовали запустить студенческую программу в Москве, в Петербурге же отложить ее запуск, пока в местной общине не разрешатся некоторые внутренние противоречия.

Изучив наш доклад, Острин сообщил, что «Джойнт» готов профинансировать пилотную программу «Гилеля» в Москве. Он согласился привезти Женю Михалеву в Иерусалим для прохождения интенсивного тренинга в «Гилеле». Порат предложил совместить тренинг и работу Жени в иерусалимском «Гилеле» с программой Бунхера, назначенной на июнь. Эта программа для лидеров еврейских общин спонсируется «Джойнтом» и предназначена для обучения тех, кто будет вести общинную деятельность. Такая модель включения программы Бунхера в подготовку новых сотрудников «Гилеля» в бывшем СССР оказалась очень эффективной и полезной. На следующий год мы так же поступили с Мишей Левиным, который потом стал директором петербургского «Гилеля».