И. В. Сталин. Полная биография

Наиболее часто вспоминают послание Черчилля от 19 апреля 1941 года Сталину: «Я получил от заслуживающего доверия агента достоверную информацию о том, что немцы после того, как они решили, что Югославия находится в их сетях, то есть после 20 марта, начали переброску в южную часть Польши трех из находящихся в Румынии пяти бронетанковых дивизий. В тот момент, когда они узнали о сербской революции, это продвижение было отменено. Ваше Превосходительство легко оценит значение этих фактов».

Предупреждение, конечно, недвусмысленное, но вот мог ли ему безоговорочно поверить Сталин? Ведь оно исходило, во-первых, от ярого врага России, врага, может быть, немногим менее непримиримого, чем Гитлер, и Сталин хорошо знал это. Во-вторых, послание исходило от премьер-министра Британской империи, находившейся в войне с Германией и терпевшей от нее поражение за поражением. Глава британского правительства мог быть очень заинтересован в столкновении СССР и Германии. Если же знать – и это могло быть известно Сталину, – что Черчилль получил сообщаемые сведения от начальника Абвера адмирала Канариса, английского шпиона, то подозрительность была бы здесь самой естественной. Вот почему Сталин должен был отнестись к посланию Черчилля с недоверием. Точно так же он мог относиться и к другим сообщениям, поступавшим по дипломатическим каналам.

Докладывали Сталину о военных приготовлениях Германии и советские разведывательные органы. К примеру, 20 марта 1941 года начальник разведывательного управления Ф. И. Голиков представил доклад, в котором излагались варианты возможных направлений ударов фашистских войск при нападении на СССР и указывалось, что начала военных действий следовало ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года. Сведения эти имели исключительную важность и, как мы ныне знаем, были достоверными. Но нот какие выводы делал из них генерал Голиков в конце доклада:

«1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».

6 мая записку И. В. Сталину направил нарком Военно-Морского флота Н. Г. Кузнецов. В ней также приводились очень ценные сведения, но вывод был отрицательным: «Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР».

Мог ли Сталин в этих и подобных случаях (их было немало) не считаться с мнением своих ближайших сотрудников? Видимо, нет. Поэтому из получаемой информации он и не сделал неизбежных, казалось бы, выводов, поэтому и другие доклады и сообщения о близости нападения Германии, в том числе и поступавшие от Р. Зорге, не были восприняты с должным вниманием. К тому же нелишне подчеркнуть и следующее обстоятельство: в докладах указывались различные сроки нападения: 14, 15, 20 мая, 15 июня и, наконец, 22 июня. Уже само это разнообразие могло вызвать подозрение, а как только миновали майские сроки вторжения, как только информация не подтвердилась, у Сталина могло появиться убеждение, что и в более поздние сроки война не начнется, удастся сохранить мир для советского народа хотя бы на 1941 год. Поэтому подготовку к отпору агрессору (она, повторяем, не прекращалась ни на день) по указанию Сталина старались проводить так, чтобы не дать Германии прямого повода к расширению военного конфликта. Отсюда и запрещение стрелять по фашистским самолетам, нарушившим наше воздушное пространство, и отказ срочно провести мобилизационные мероприятия: они неизбежно привели бы к войне, которой не хотело Советское правительство. Отсюда и заявление ТАСС от 14 июня 1941 года, преследовавшее двоякую цель: во-первых, открыто подтвердить свою верность советско-германскому договору и, во-вторых, вызвать ответную реакцию со стороны руководителей Германии. Но Гитлер и его клика не ответили на заявление ТАСС: для них все мосты уже были сожжены.

14 июня Тимошенко и Жуков побывали у Сталина и доложили о тревожных настроениях в западных округах и о необходимости привести войска в полную боевую готовность.

– Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас все войска и двинуть их к западным границам? Вы понимаете, что это означает войну?

Сталин был прав: это неизбежно означало бы войну. Кроме того, он считал, и не без основания, что войск в западных округах немало.

– Сколько дивизий у нас расположено в западных округах?

Тимошенко доложил, что к 1 июля в четырех западных округах будет сто сорок девять дивизий и одна отдельная стрелковая бригада.

– Ну вот видите, разве этого мало? По данным разведки, немцы не имеют столько войск.

Жуков попросил разрешения разъяснить: