И. В. Сталин. Полная биография

Говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. На приеме в Большом Кремлевском дворце на следующий день Иден был любезен и весел. Торжество имело праздничный подтекст: 21 декабря Сталину исполнилось 62 года. Хозяин посадил гостя по правую руку от себя и произнес главный тост в честь британского министра.

В самом начале обеда с Иденом произошел любопытный казус. Среди бутылок на столе он усмотрел по цвету напоминавшую шотландское виски и спросил Сталина:

– Что это за напиток?

Искры смеха мелькнули в глазах Сталина:

– А это наше русское виски.

– Вот как! Разрешите попробовать!

– Пожалуйста.

И Сталин наполнил фужер англичанина. Тот, не почувствовав подвоха, сделал глоток и… задохнулся: это была перцовка. Сталин же и отхаживал гостя, а когда тот отдышался, произнес наставительно:

– Такой напиток может пить только крепкий народ. Гитлер начинает это чувствовать…

После обеда Сталин повел гостей смотреть кино и попрощался с ними поздно. Иден остался очень доволен последним вечером в Кремле. Было ли такое ощущение у советских руководителей – сказать трудно. Реальных результатов встреча не принесла, и следовало рассчитывать на дополнительные дипломатические переговоры.

5 января 1942 года в Ставке при участии членов Политбюро обсуждался вопрос о развертывании общего стратегического наступления: для этого, как казалось, имелись самые благоприятные условия.

Б. М. Шапошников кратко охарактеризовал положение на фронтах, затем слово взял Верховный Главнокомандующий:

– Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление…

Замысел Ставки был следующий: нанося главный удар на Западном направлении с намерением окружить и уничтожить основные силы группы армий «Центр», одновременно разгромить противника под Ленинградом, а на юге освободить Донбасс и Крым. Переходить в наступление предстояло без паузы, в максимально сжатые сроки.

Закончив выступление, Сталин предложил высказываться присутствующим. Возражения были у командующего Западным фронтом. Жуков вспоминал об этом совещании:

«На Западном направлении, – доложил я, – где создались более благоприятные условия и противник еще не успел восстановить боеспособность своих частей, надо продолжать наступление. Но для успешного исхода дела необходимо пополнить войска личным составом, боевой техникой и усилить резервами, в первую очередь танковыми частями…

Что касается наступления наших войск под Ленинградом и на Юго-Западном направлении, то там наши войска стоят перед серьезной обороной противника. Без наличия мощных артиллерийских средств они не смогут прорвать оборону, сами измотаются и понесут большие, ничем не оправданные потери. Я за то, чтобы усилить фронты Западного направления и здесь вести более мощное наступление».

Но эти соображения Ставкой не были приняты во внимание. Последующие события показали, однако, что для обеспечения одновременного наступления всех фронтов требовались более значительные резервы и боевые средства. Ими, к сожалению, наша страна в то время не располагала.

23 февраля 1942 года по радио был зачитан приказ народного комиссара обороны по случаю очередной годовщины Красной Армии. В нем прозвучали слова, ставшие поистине историческими:

«Иногда болтают в иностранной печати, – писал Сталин, – что Красная Армия имеет своей целью истребить немецкий народ и уничтожить Германское государство. Это, конечно, глупая брехня и неумная клевета на Красную Армию. У Красной Армии нет и не может быть таких идиотских целей. Красная Армия имеет своей целью изгнать немецких оккупантов из нашей страны и освободить советскую землю от немецко-фашистских захватчиков. Очень вероятно, что война за освобождение советской земли приведет к изгнанию или уничтожению клики Гитлера. Мы приветствовали бы подобный исход. Но было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с Германским государством…»

Далее следовали пророческие слова:

«Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство Германское – остается».

Эти слова, произнесенные в самый разгар жестокой битвы, дорого стоили. Ведь не только в Берлине, но и в Лондоне, и в Вашингтоне не верили в грядущую победу России. И вот тогда Сталин произнес слова, и вполне доброжелательные, не только о великом германском народе, но, по сути, и о сохранении германской государственности.

И такое прозвучало в пору, когда правители Великобритании и Соединенных Штатов вынашивали планы раздробления Германского государства и уже прямо приступили к уничтожению немецкого населения посредством террористических бомбардировок, поражавших жилые кварталы городов вместе с бесценными памятниками культуры.