И. В. Сталин. Полная биография

И в последующие недели Ленин глубоко интересовался этим делом. Узнав, что 25 января 1923 года Политбюро утвердило в основном выводы комиссии Дзержинского, Ленин затребовал материалы к себе, поручил своим секретарям изучить их, дать ему заключение. На очередном, XII съезде Ленин собирался выступить по этому вопросу, но не смог – не позволило состояние здоровья.

Так-то оно так, однако Ленин в последние сроки свои, борясь со страшным недугом, доверял Сталину более, чем кому-либо из своих соратников. Теперь точно установлено, что Сталин посещал Горки не только чаще других, но едва ли не столько же, сколько другие члены Политбюро, вместе взятые. Только с мая по начало октября 1922 года он навестил Ленина двенадцать раз.

Личное доверие Ленина к Сталину особенно заметно в трагическом случае, когда вождь революции, чувствуя приближение смерти, просил соратника дать ему яду, чтобы избегнуть страшных мучений (которые его все же настигли). Случай этот с подачи Троцкого еще в начале 30-х годов оброс нечистыми сплетнями. Теперь документы опубликованы, все стало ясно. Сталин от этой просьбы пришел в ужас: «Прошу В. Ильича успокоиться и верить, что, когда будет нужно, я без колебаний исполню его требования». Достойные, истинно мужские слова. В то же время Сталин строго секретно известил об этом других членов Политбюро и сказал, что нельзя везти в Горки цианистый калий… Кто же был Ленину более верен в Кремле?

Не случайно особым решением Политбюро от 18 декабря 1922 года именно на Сталина возлагалась личная ответственность за соблюдение режима, установленного врачами для Ленина. И тут произошел весьма досадный случай. В записках Марии Ульяновой, не отходившей от больного брата и заботившейся о нем куда более умело и спокойно, чем Крупская, отмечено (записи эти лишь недавно преданы гласности): 22 декабря «Сталин вызвал ее (Крупскую. – Авт.) к телефону и в довольно резкой форме, рассчитывая, видимо, что до В. И. это не дойдет, стал указывать ей, чтобы она не говорила с В. И. о делах, а то, мол, он ее в ЦКК потянет. Н. К. этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала».

Есть основания полагать, что Сталин тут же извинился, и Крупская в тот момент ничего не сказала Ленину. Судя по всему, она поделилась с ним лишь в начале марта 1923 года. Узнав о происшедшем, Ленин продиктовал 5 марта письмо – это предпоследний ленинский документ, известный нам. К несчастью, он отмечен гневом и пристрастностью:

«Товарищу Сталину

Строго секретно

Лично

Копия тт. Каменеву и Зиновьеву

Уважаемый т. Сталин!

Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения.

С уважением, Ленин».

Сталин, разумеется, немедленно извинился, и об этом имеется свидетельство М. И. Ульяновой, представленное в президиум июльского (1926 год) Пленума ЦК, на котором один из лидеров «новой оппозиции» Зиновьев поднял этот вопрос, пытаясь извлечь политическую выгоду из неловкости, допущенной Сталиным.

…Выступать на XII съезде Ленину не пришлось: с 10 марта 1923 года наступило очередное ухудшение его здоровья. Это был первый съезд с момента завоевания власти большевиками, на котором вождь партии не мог присутствовать.

Троцкий и его сторонники, на время прервавшие было борьбу за власть в партии, теперь начинали ее вновь. На несколько лет одной из главных задач ЦК, ее Генерального секретаря стало отражение интриг заговорщиков.