И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

Райдер с садовой вилкой возился над клумбой с высокими голубыми цветами. Несколько растений он выкопал с корнем, осмотрел и, похоже, остался доволен. Затем отсек цветы и листву. Корни Райдер отнес в маленькую лабораторию, в которой Меллалью успел побывать. Констебль так напряженно наблюдал за всеми этими действиями, что рот его приоткрылся, брови сосредоточенно нахмурились. Он еще пребывал в глубокой задумчивости, когда Райдер запер лабораторию, зашел в дом вымыть руки, а затем отправился в деревню. Наконец сыщику открылась великая истина. Он перевел дух, тихонько присвистнул и пробормотал: «Черт побери!» Потом задумался и как будто принял решение. Констебль сунул руку в карман и достал инструмент, который тайно изготовил накануне вечером из металлического шампура у себя в сарае, когда жена отлучилась из дома. Если уж инспектор из Лондона пользовался отмычкой, то почему бы не воспользоваться и ему самому? Меллалью осторожно осмотрелся по сторонам. Поблизости никого не было.

Он еще раз оглянулся и быстро прошмыгнул к лаборатории…

Литтлджон остановился перед коттеджем миссис Конгрив. В окне висело объявление: «Здесь принимают белье в стирку». Он постучал, в ответ послышалось тяжелое шлепанье и шарканье, после чего дверь отворилась. На Литтлджона пахнуло влажным жаром, в клубах пара появилась хозяйка.

Деревенская уборщица и прачка оказалась низенькой и пышной, с фигурой, похожей на мешок, перевязанный посередине. Казалось, она не ступала, а перекатывалась по полу мелкими шажками, на ее добродушном круглом красном лице весело поблескивали глаза. Такую приветливую благодушную женщину приятно встретить в разгар занятого дня. А между тем ее муж едва ли проработал толком хотя бы один день, с тех пор как женился на ней. Считалось, что он болеет, но никто не знал, в чем заключается его недуг. Целыми днями муж околачивался в центре деревни, подпирал стены «Человека смертного» и цепкими хитрыми глазками наблюдал за всем, что происходит вокруг. Но вечером обычно возвращался домой и без всяких видимых причин грозил миссис Конгрив жестокой расправой. Впрочем, едва ли он стал бы резать курицу, несущую для него золотые яйца, что и служило надежной страховкой его жене.

– Заходите, – произнесла миссис Конгрив сиплым сдавленным голосом, поскольку усердный труд в сочетании с тугим корсажем стеснили ей дыхание. Она не спросила Литтлджона о цели визита: решила, что инспектор зашел договориться о стирке на следующей неделе. Большую часть беседы миссис Конгрив продолжала орудовать утюгом, ведь в чем, в чем, а в глажке понимала толк, и работа эта полностью занимала ее голову, вытесняя и без того скудные мысли. Она ничего не смыслила в политике, в войне или национальных достижениях, однако умела отстирывать белье до белизны и гладила лучше, чем любые прачечные с их хитроумными новомодными машинами!

Миссис Конгрив доставала из большой корзины самые интимные предметы дамского гардероба и без смущения раскладывала на столе для глажки. Определенно белье принадлежало кому-то другому! Она пользовалась чугунным утюгом, еще два стояли на каминной решетке и грелись над тлеющими углями. Когда миссис Конгрив брала в руки новый утюг, то каждый раз вытирала его о коврик перед камином, после чего плевала на него. Плевок шипел, съеживался и скатывался на пол. Видимо, результат вполне ее удовлетворял. Она размашистым движением обрушивала утюг на стол, где раскладывала тонкий шелк или полотно, наваливалась на него всем своим весом и тихонько постанывала.

Литтлджон достал из кармана носок, который вместе с трупом Бейтса выудили из колодца полоумного Дика. Носок был темно-синим, из тонкой шерсти, с белым орнаментом на внешней стороне.

– Вы когда-нибудь видели это раньше, миссис Конгрив? – спросил он.

– Откуда это у вас? – Она подошла ближе и взяла носок, на ее пухлой руке болтались шелковые пижамные брюки.

– Вы знаете, чей это носок, миссис Конгрив?

– Конечно. Пара к нему лежит у меня в мешке для тряпья. Я принесла его вместе с другим ненужным старьем от мистера Райдера. Обычно я штопаю ему носки, но когда вещи приходят в негодность, он отдает их мне на тряпки.

Судя по отличному состоянию того носка, о каком шла речь, миссис Конгрив случалось, похоже, ускорять естественный износ одежды.

– …Но мистер Конгрив не такой придирчивый, как мистер Райдер, и носит носки дольше. Обозлилась ли я, обнаружив, что один носок из выброшенной пары пропал? Обозлилась ли я? Уж я искала его везде и всюду, куда только не заглядывала, но так и не нашла. Конечно, я не могла спросить мистера Райдера, не видел ли он тот носок, ведь ему это неинтересно.

При иных обстоятельствах Райдер, возможно, и заинтересовался бы, как носки с его ног перекочевывают на ноги Конгрива.

– Так где же второй носок? Я хотел бы забрать его.