И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

– Бейтс с Уоллом уже встречались раньше как врач и пациент, мистер Райдер. Костоправ оказал ему большую услугу. Он слегка изменил внешность Бейтса, когда тот пожелал остаться неузнанным, и почти полностью излечил его парализованную правую руку. Бейтс пришел к Уоллу в сумерках, как бывало всегда, о чем вам, разумеется, известно. Он не хотел попасться кому-то на глаза. Вы обеспечили себе алиби – погрузили в легкий сон свою подругу, – поспешили следом за Бейтсом и убили его, прежде чем пробудилась мисс Кокейн. Позднее вы притворились, будто прослушали весь концерт, включая и ту часть, что не прозвучала в эфире. Бейтс успел поссориться с Уоллом и едва не задушил его, когда появились вы. В кармане у вас лежало невинное с виду, но довольно удобное портативное оружие: старый носок, куда вы вложили большой камень. Когда Бейтс вышел через заднюю дверь дома Уолла, вы оглушили его камнем и сбросили, бесчувственного, в колодец по другую сторону изгороди. Затем вернулись к лежавшему в беспамятстве Уоллу и прикончили его – повесили на веревке в кабинете. Вы боялись, что он мог что-то узнать от Бейтса и воспользоваться этим, чтобы расстроить вашу помолвку с мисс Кокейн.

– Все это сплошной вздор, вы не сумеете доказать ни слова! – вскричал Райдер, к которому отчасти вернулась прежняя самоуверенность.

– Орудия вполне достаточно. Думаю, этот носок отправит вас на виселицу, мистер Райдер. Я готов подкрепить свои обвинения доказательствами на судебном процессе.

Литтлджон кивнул Гиллибранду. Тот поднялся и подошел к Райдеру.

– Чарлз Райдер, – произнес он, – вы арестованы по обвинению в убийстве Персивала Бейтса, у меня при себе судебный ордер. Должен предупредить: все, что вы скажете, может быть записано и использовано против вас в суде.

Райдер тяжело вздохнул, вытянул ноги, сложил руки и зевнул.

– Вот как? – протянул он и допил остатки виски с содовой. Сделав последний глоток, скорчил гримасу и снова оглядел Литтлджона со смесью восхищения и торжества. – Так ваша история окончена, инспектор, потому что теперь моя очередь?

– Да. Но помните: все, что вы скажете, может быть записано…

– Не повторяйтесь, приятель. К чему эта дешевая мелодрама? Боже! А вот и настоящая полиция.

По садовой дорожке торжественно шагал полицейский констебль Уильям Артур Меллалью. Похоже, ему не терпелось поделиться чем-то важным со старшими по званию: он походил на курицу, готовую снести яйцо. Констебль постучал в дверь, и Литтлджон поднялся, чтобы открыть ему.

– Я должен кое-что рассказать вам, сэр! – выпалил он, когда инспектор показался на пороге.

И хриплым шепотом Меллалью изложил странную историю.

Глава 22. Палач

О фурии, сюда!

Вы, парки, приходите
Разрезать жизни нити,
Ты, злобный рок, спеши:
Рази, грози, убей, добей,
Кончай и сокруши![64]

Когда Литтлджон вернулся после разговора с Меллалью, Райдер начал проявлять признаки нетерпения, хотя прежде невозмутимо выслушивал все обвинения в свой адрес.

– Ну, инспектор, – произнес он начальственным тоном, словно вызывал Литтлджона на беседу о приеме на работу, – я могу уделить вам всего несколько минут, а мне многое нужно сказать.

Откровенное бесстыдство Райдера так изумило Гиллибранда, что брови его взлетели вверх, но Литтлджон остался равнодушен и молча занял свое место.