И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

– Думаю, это орган. Штука, на которой играют. Вроде музыкального ящика или шарманки, – отозвалась Элис, взволнованная своей ролью гида для этого красивого молодого человека, который улыбался ей.

– Шарманка? Ну и ну. А она играет?

– Только ничего здесь не трогайте. Хозяин рассердится, если узнает, что вы вообще сюда заходили. Никто не должен совать нос в его музыку. Он строго-настрого запретил, и придет в ярость, оттого что его не послушали.

– И давно у него этот ящик? Как вас зовут?

– Элис.

– Чудесное имя для такой славной девушки. Ну же, Элис, как давно у него появилась эта штуковина? На вид она довольно старая.

Лицо Элис вспыхнуло от гордости.

– Хозяин купил ее примерно год назад. Я никогда не слышала, чтобы он на ней играл. И даже не видела, чтобы ее выносили из этой комнаты, разве только дважды. Но хозяин говорил, будто она нужна ему, чтобы играть в четыре руки с самим собой. По мне, так это звучит безумно.

– Эти важные джентльмены – странный народ! Правда, Элис?

– Пожалуй. Но слышали бы вы, как наш хозяин играет. Рояль у него словно разговаривает, правда. Иногда он играет музыку точно в кино: ну, вы понимаете, когда герой говорит своей девушке, что любит ее. Так вот: стоит ему заиграть такое, и я не могу удержаться от слез…

Громкий окрик снизу прервал сентиментальные откровения Элис.

– Эй! Что это вы там делаете так долго? – сварливо воскликнула Грейс. – Я думала, вы пришли осмотреть чердаки. Негоже вам вдвоем крутиться в спальне. Спускайся сейчас же, Элис, и чтобы я больше такого не видела.

Бедная Элис смутилась и опрометью бросилась вниз, а констебль Пенроуз из полицейского управления Эвингдона торопливо поблагодарил рассерженную Грейс, вежливо попрощался с ней и, не услышав ничего в ответ, исчез за дверью.

Тем временем Литтлджон и Олдфилд беседовали о механических пианино с Майором Крабтри из Эвингдона, мастером на все руки. Отец мистера Крабтри, бывший боец кавалерийского полка йоменов Трентшира, мечтал о высоком армейском звании для своего сына, однако скудные средства родителя не могли обеспечить ребенку военную карьеру. Вот почему Крабтри-старший нарек сына Майором, и тот носил это имя всю жизнь за вычетом срока службы в армии, когда возмущенный старшина приказал ему взять себе имя Уилфред.

Крабтри принял детективов у себя в мастерской, походившей на нечто среднее между лавкой торговца древностями, военно-морским складом, музыкальным торговым центром и букинистическим магазинчиком. Литтлджон не удивился бы, узнав, что хозяин еще и «барыга», сбывающий краденое. Майор не носил ни пиджака, ни воротничка, но на его толстой шее болтался черный галстук. Круглую, как апельсин, голову покрывал легкий пушок. Редкие длинные зубы напоминали маленькие фортепианные клавиши, пожелтевшие от времени. У него были тучный живот, пухлые руки и толстые ноги. Он с хитрецой взглянул на посетителей.

– Ну, инспектор Олдфилд, что привело вас ко мне в этот чудесный день, сэр?

За свою долгую жизнь Майор Крабтри освоил множество занятий. Торговал всякой всячиной, собратья по ремеслу уважали его за широкие познания и прозорливость. Вдобавок он был человеком начитанным. Еще мистер Крабтри промышлял ювелирным делом, робкие влюбленные парочки приходили к нему тайком в поисках дешевых обручальных колец и неизменно, к полному своему удовольствию, получали желаемое в дальней комнатке позади лавки. Он играл на фортепиано по слуху и настраивал едва ли не все инструменты в городе. Крабтри считался также искусным слесарем. Однажды он открыл хранилище местного банка, когда один из служащих потерял ключ. Дело закончилось тем, что разъяренные владельцы перевели управляющего в какую-то глушь и заменили не только замок, но и дверь хранилища.

– Среди ваших товаров есть пианола, мистер Крабтри? – спросил Олдфилд. – Если есть, нам бы хотелось, чтобы вы объяснили, как действует этот механизм и как долго играет э… Запись? Не знаю, как ее называют.

– Вот те раз! Интересно, что в следующий раз понадобится вашему брату полицейскому? Прежде всего вот что: если я даю вам советы, то, значит, я свидетель-эксперт. Плата за мои услуги – пять шиллингов.

– Ну же, Майор. Сейчас не время торговаться.

– Ладно. У меня есть пианола в задней комнате. Идемте.

Торговец повел детективов сквозь беспорядочное нагромождение старой мебели и всевозможного скарба, пахнувшего ветхостью и запустением, в комнатку, захламленную даже больше, чем лавка. В дальнем углу стояло пианино. Крабтри расчистил путь себе и своим спутникам, и все же полицейским пришлось с трудом протискиваться к инструменту.

– Вы не хотите купить это механическое пианино, инспектор? Я уступил бы вам его подешевле. Например, за двадцать футов… и в придачу возьмите пятьдесят валиков с отборнейшей музыкой.

– Нет, меня не интересует покупка, я пришел не за этим.

– Пятнадцать фунтов. Это мое последнее слово.

– Да замолчите, наконец, Майор, дайте мне сказать!

Апельсиноголовый торговец окинул инспектора лукавым взглядом, хохотнул, умолк и принялся цыкать зубом.