И все содрогнулось… Стихийные бедствия и катастрофы в Советском Союзе

Крымские власти, без сомнения, переживали за местных жителей[60], но вместе с тем их заботили и долгосрочные экономические последствия в сфере туризма и отдыха. Пока Советское государство готовилось к большому индустриальному рывку, крымское руководство сосредоточило свои усилия в антииндустриальном направлении. Буколический курорт нуждался в восстановлении, и, в отличие от индустриализации, восстановительные работы планировалось проводить совместными усилиями представителей РСФСР и всех имеющих время и силы помочь. Без тени смущения «Красный Крым» публиковал официальные заявления касательно того, что государство попросту не располагает достаточными ресурсами для самостоятельного устранения всех разрушений. К примеру, нарком просвещения А. В. Луначарский прямо писал, что «без помощи советской общественности Крыму нескоро удастся оправиться от полученных ран». Руководитель же комиссии по восстановлению подчеркнул, что государство действительно не в состоянии справиться с ситуацией собственными силами, но если к делу подключится общественность, то Крым вновь станет гостеприимным курортом для советских и интернациональных революционеров[61].

Ответственная комиссия, сформированная при Наркомздраве, должна была разработать стратегию действий по преодолению последствий бедствия, однако финансировать ее реализацию было нечем: в 1927 году советская экономика все еще остро переживала последствия «ножниц цен»[62] (то есть неуклонного роста цен на промышленные товары и падения на сельскохозяйственные). Уровень безработицы был невероятно высок, а в партийных кругах нарастало недовольство НЭПом[63]. Когда РСФСР обратилась к центральному правительству за субсидиями для проведения работ, оттуда поступил ответ, что лишних денег нет, а бюджет республики вполне позволяет ей самостоятельно провести все необходимые спасательные мероприятия[64]. В свою очередь, и крымские чиновники настоятельно требовали от РСФСР увеличения бюджета операции, в ответ на что РСФСР обвинила их в завышении масштабов разрушения с целью получить финансирование на новые строительные проекты на полуострове. Кроме того, РСФСР обвиняла крымское руководство в том, что деньги требовались также и «на строительство домов, которых прежде и вовсе не существовало». И действительно, когда крымчане говорили о «восстановлении» после землетрясения, они имели в виду подлинную трансформацию экономики полуострова[65]. Дискутируя по этому поводу с крымским руководством, РСФСР непрестанно напоминала, что государство не может взять на себя всех затрат – ведь когда Поволжье или Дальний Восток страдают от паводков, государство точно так же отклоняет требования крестьян и мещан полностью компенсировать их убытки[66].

Чиновники, отправившиеся в Крым и общавшиеся с крестьянами, всячески старались опровергнуть слухи о том, что у правительства достаточно средств, чтобы отстроить все разрушенные дома[67]. Но вместо того, чтобы спешно заняться строительством нового жилья, членов комиссии куда больше интересовала возможность подлатать как можно больше старых домов. Поставки строительных материалов на дальние расстояния – всегда один из наиболее затратных пунктов после стихийных бедствий, так что в 1927 году Крым довольствовался своими, весьма скудными запасами стали и цемента, не имея достаточных средств, чтобы заказывать их у других республик[68]. Считалось, что даже саму мысль об инвестировании в строительство дорогостоящих «сейсмостойких» зданий следует отложить на будущее[69]. Также руководство РСФСР не желало пересматривать страховые обязательства на случай стихийных бедствий: Госстрах, по их мнению, не был обязан выплачивать страховые за разрушенные землетрясением дома, однако в определенных случаях мог предложить какую-то компенсацию[70].