И все содрогнулось… Стихийные бедствия и катастрофы в Советском Союзе

Крымские чиновники, в свою очередь, ясно заявили, что и не требуют полной компенсации. Ликвидацию кулаков как класса Сталин объявил лишь в декабре 1929 года, но уже в 1927 году крымские власти не видели большого смысла в том, чтобы финансово помогать и без того состоятельным крестьянам. Так что было решено, что помощь частным собственникам не входит в сферу их ответственности[71]; деньги причитались исключительно беднякам и малоимущим крестьянам[72]. Чтобы облегчить бремя РСФСР, крымские власти предложили пятилетний план финансовой помощи и проведение неспешных, но надежных восстановительных работ[73]. Главной же головной болью оставалась прибрежная санаторная зона, получившая серьезные повреждения. Если не удастся восстановить разрушенные здания, то местный бюджет лишится важнейшей статьи дохода; а не будет дохода – застопорится и дальнейшее восстановление[74]. РСФСР предлагала помочь с восстановлением лишь некоторых из пострадавших санаториев (и прежде всего тех, что числились на балансе государства). А потому множество коллективных обращений – к примеру, от местного профсоюза – по поводу субсидирования реконструкции санатория были отклонены[75]. В целом же крымские власти то и дело сетовали на «мизерные» суммы, предложенные региону в качестве помощи, тогда как в целом землетрясение нанесло убытков приблизительно на тридцать два миллиона рублей[76].

Впрочем, несмотря на всевозможные перипетии, Крым все же получил как прямую финансовую, так и кредитную поддержку от РСФСР. Конечно, принятый пакет мер был недостаточен, чтобы покрыть все убытки, но наиболее обедневшие крестьяне получили долгосрочные займы, было частично профинансировано восстановление санаторных комплексов, а часть денег была направлена на реконструкцию Никитского ботанического сада[77]. Однако средства в Крым поступали не только из казны РСФСР. Многие комментаторы считали, что остальные республики помогали полуострову из чувства долга – но вовсе не в рамках «дружбы народов», сама идея которой была озвучена лишь в середине тридцатых, а потому, что их жители с большой охотой ездили на отдых в Крым[78]. Так что крымчане получали помощь и от других союзных республик, пусть и несистематическую и никак не скоординированную с Москвой. Конечно, подобная помощь была не настолько существенной, чтобы полностью покрыть хоть какую-то расходную статью восстановительных работ, но тем не менее «Красный Крым» периодически сообщал читателям, что, к примеру, Дагестан прислал партию строительных материалов или Белорусская ССР пожертвовала пострадавшим некоторую сумму денег[79]. Поскольку государство прямым текстом заявило о своем нежелании покрывать все убытки региона, общественности требовалось самостоятельно изыскивать иные источники финансирования. Так, в саратовских газетах помещались воззвания и памфлеты по поводу пожертвований пострадавшим от землетрясения; местные отделения Красного Креста подключились к информационной кампании, и часто показ какой-либо киноленты или пьесы в театре или в рабочем клубе сопровождался сбором средств[80]. Директор Московского театра оперетты даже предложил театрам собирать пожертвования в ходе «веселых интермедий», когда известные актеры выступали бы в антрактах в фойе с сольными миниатюрами[81]. Та же Мосоперетта спустя два десятилетия будет активнейшим образом воодушевлять граждан на помощь пострадавшему Ташкенту [Гринберг 1967: 203–204]. Однако в российском руководстве отвергли предложение из Крыма устроить серию благотворительных концертов на всей территории РСФСР[82]; чересчур пристальное общественное внимание к беде было столь же нежелательным, сколь и отсутствие внимания.

В отдельных случаях пожертвования поступали от совсем мелких организаций из самых разных уголков Союза: к примеру, почти семь рублей пришли от лепрозория, почти шестьдесят – от церковного прихода, еще почти сто – от общины адвентистов седьмого дня[83]. Власти Коми-Пермяцкого национального округа, например, прекрасно понимали, что вносят весьма незначительную сумму, однако эти деньги посылали жители небогатого региона, который и сам едва оправился от неурожая. Многие крестьяне из этого региона в недавнем прошлом побывали в крымских санаториях и надеялись[84], что полуострову удастся в скором времени возродиться в качестве «всесоюзной здравницы». Разные способы сбора средств предлагались и частными лицами: от продажи открыток с видами полуострова до и после землетрясения до призыва к москвичам просмотреть свои гардеробы и отправить лишние вещи в Крым, где уже через несколько месяцев пострадавшие могли попросту замерзнуть[85]. Всеукраїнський комітет допомоги населенню Криму (Всеукраинский комитет помощи населению Крыма) весьма примечательно отметил классовые различия среди жертвующих: члены харьковских профсоюзов куда более щедро помогали пострадавшим крымчанам, чем местные лавочники[86]. Впрочем, доступная статистика не подтверждает, что этот принцип был актуален для всего Советского Союза.