И все содрогнулось… Стихийные бедствия и катастрофы в Советском Союзе

Итак, литература по Чернобылю ограничивается сугубо катастрофой; но в сочетании с широким социальным контекстом и анализом советского подхода к катастрофам в долгосрочной перспективе она открывает новые пути для дальнейших исследований вопроса. Если объединить то, что заботило ученых и ликвидаторов, с вопросами, возникающими по поводу любого бедствия, то социальное значение Чернобыля окажется существенно шире. И более того, эти события окажутся частью многолетней советской истории, а не только лишь символом падения СССР, которым они оставались в последнее время. Эта история будет все отчетливее проявляться по мере нижеследующего анализа. Но для того, чтобы с ясностью представить себе фон чернобыльских событий, сперва необходимо описать такое драматичное явление, как перестройка. Таким образом мы постепенно проясним причины, по которым Брежнев оказался более успешен в Узбекистане, чем Горбачев на Украине, а также увидим, как в столь неспокойное время советским гражданам удавалось изыскать простор для маневра.

Перестройка и Чернобыль

Центральной темой данной книги является временной контекст бедствия; иными словами, при изучении той или иной трагедии не следует ограничиваться лишь рамками обстоятельств, связанных с ней непосредственно. Чернобыль здесь не становится исключением, поскольку уже с ранних этапов становления атомной промышленности по части технологических новаций и даже небольших утечек радиации наблюдался крайне неоднородный опыт. Когда же случился настоящий ядерный кризис, его последствия оказались куда серьезнее, чем показанные в «Комиссии по расследованию», которые явились скорее некоторым предвестием того, что может случиться. История советской ядерной энергетики не является предметом настоящего исследования, однако будет небезынтересно привести несколько примеров предаварийных ситуаций, в которых – в годы ее становления и наиболее интенсивного развития – наглядно проявилась ее неустойчивость[460]. Очевидно, что проблемы наблюдались в ядерных программах всех стран, так что речь никоим образом не идет о выделении Советского Союза из общего ряда, а лишь о том, чтобы выявить типично советские уязвимые места.

Непростые ситуации возникали задолго до постройки Чернобыльской АЭС и происходили вплоть до перестройки. Скажем, в 1968 году неполадки с системой охлаждения на Белоярской АЭС привели к полному выгоранию контрольного кабеля [Schmid 2015: 90–91]. В одной из своих ранних работ, основанной на опубликованных советских источниках, Дэвид Марплз описывает социальные и технологические факторы семидесятых-восьмидесятых годов, в которых проявлялось беспокойство советского руководства относительно состояния ядерной энергетики. Само собой, данные о серьезных перебоях в работе и авариях реакторов нигде не публиковались, поэтому Марплз приводит взамен множество мелких проблем. Так, украинские чиновники неоднократно жаловались на непрофессионализм работников электростанций, а сами электростанции к тому же часто строились так, что поблизости не было никакой транспортной инфраструктуры [Marples 1986: 81]. В конце семидесятых один высокопоставленный чиновник выражал беспокойство как раз из-за распространения радиации посредством транспортных сетей [Marples 1986: 101]. В 1983 году сообщение о серьезных проблемах при строительстве шахты реактора – источника ядерной энергии – Волгодонской АЭС появилось даже в «Правде» [Marples 1986: 104]. Спешка, с которой проходило строительство, отзывалась множеством различных нарушений и сбоев.