I will never leave you (СИ)

— Тише, милый, тише, — успокаивает мама, аккуратно поглаживая меня по спине.

Как всегда делала Кэт. Она всегда успокаивала меня, осторожно поглаживая. Черт, а что если…?

Что если они уже что-то с ней сделали? Что если я больше не увижу ее, как и хотела Мэл? Что если больше никогда не смогу ощутить тепло ее тела, прикоснуться к ее мягкой коже, поцеловать ее мягкие, податливые губы, заглянуть в ее глубокие, бездонные глаза…? Что если… я никогда не смогу взять нашего ребенка на руки.

Да, я блять уже представил его себе. Мальчика с темно-медными волосами и голубыми глазами. Может даже синими, если смешать цвета. Или зелеными, как у Колина. Или девочку. Такую аккуратную и очень хрупкую на вид, но такую же сильную, храбрую, как ее мама. Девочку, с потрясающими темно-русыми волосами. И теперь уже точно голубыми глазами. Я бы не пережил, если бы она была так же похожа на Кэт внешне, как и характером. А характер у нее определенно должен был быть, как у матери.

Потому что от меня нечего брать. Я трус. Я как подлый маленький трусишка сбежал, когда обстановка накалилась. Что тогда… что сейчас. Я слабак. Слабак потому, что моя любимая, самая потрясающая девочка, которая теперь не одна, вынашивающая у себя под сердцем моего ребенка, возможно, погибала в каком-то подвале. А может уже погибла… нет-нет, стоп! Хватит думать о таком!

А я… единственное, что я могу — орать на всех, раздражать и думать… представлять, что сделаю с этой сукой-Браун, когда найду ее. А я найду, непременно.

Не выдержав более взволнованного взгляда матери, озабоченного взгляда отца, я схватил пачку сигарет, всегда лежавшую про запас за кофе-машиной, с которой каждое утро боролась моя девочка… — и будет бороться дальше! — и отправился на балкон. Я буквально ощущал на себе разочарованные, грустные, яростные взгляды родителей. Но сейчас мне на это плевать. Пусть делают, что хотят. Мне плевать. Я только должен найти Кэт. Найти любой ценой. И спасти.

Выйдя на балкон, я поставил локти на перила, оперевшись на них, вытащил свёрнутую трубочку из упаковки и поджег ее, делая первую затяжку.

Почему у нас не может быть все нормально? Почему когда, с виду, мы уже на «финишной прямой», когда почти прошли весь этот путь к счастливому будущему, как вдруг, что-то происходит? Что-то вечно мешает.

Ощутив теплую большую ладонь на своем плече, я резко поднял взгляд. И встретился с осуждающим, но, с какой-то стороны, понимающим взглядом серых глаз отца. Конечно, сейчас он мне все выскажет. Я отвернулся от него, уставившись вдаль и делая очередную затяжку, пропуская дым через легкие.

— Ну, давай. Осуждай меня. Говори какой я моральный урод, потому что притрагиваюсь к этому дерьму. И потому что настолько беспомощен, — начал я.

— Я не стану этого делать, — неожиданно выдал он. Я посмотрел на папу непонимающим взглядом. — Во всяком случае, сейчас.

— Зря.

Я цокнул языком, словно подросток.

— Ты имеешь сейчас на это право.

— Право? О да, конечно, когда моя девушка погибает черти где, черти с кем, а может и уже погибла, а я просто имею право стоять тут, делать очередную затяжку и чувствовать себя до чертиков беспомощным.

— Я не об этом говорю, Теодор, — отец нахмурился.

— А о чем?

— Ты имеешь право осуждать себя.

— Ты не знаешь, каково мне… — ровным тоном ответил я.

— О, поверь, еще как знаю. Знаю что такое сидеть несколько дней подряд у больничной койки жены и не знать, выживет та или нет.

Я узнал об этой истории, против своей воли. Ей Богу, я бы предпочел не знать ничего. Ни о Джеке Хайде — ублюдке, изрядно потрепавшего нашу семью, ни о реакции отца на мое появление. Хайд и был той самой причиной, по которой мы покинули Сиэтл. Все мы. Бабушка, дедушка, прабабушка и прадедушка — да, они и до сих пор живы, — дяди и тети. Все. Родителей занесло в Аспен, Фиб оканчивала школу в Париже, где и поступила в институт. А я… а я тонул в своем дерьме, потому что забыл кое-что очень важное тут. Вернее кое-кого.

— Да, наверное, ты прав.

— Знаешь, Теодор. До встречи с твоей матерью, вся моя жизнь была распланирована. Я все контролировал. А потом… потом вдруг ощутил себя беспомощным. Чертовски беспомощным. Потому что не мог ее контролировать. Любовь делает человека счастливым, но беспомощным. Вгоняет в то, состояние, когда ты совершенно не можешь ничего сделать, как бы того не желал. И это нормально.

— Нормально?! — он что, издевается. — Когда какая-то обдолбанная сука похищает твою девушку, а ты нихера не можешь сделать, чтобы помочь ей — это, мать твою, ненормально!

Отец нахмурился. Он было хотел что-то мне ответить, но нас прервал один из охранников.

— Мистер Грей, мы нашли их, — он посмотрел на меня.

А мне нужно было всего несколько секунд, чтобы осознать происходящее…

========== Chapter 29 ==========

Комментарий к Chapter 29

Добрый вечерок всем, кто еще со мной остался и ждет продолжения.

Сразу скажу, глава маленькая. Ну прям очень маленькая. Но это все, на что у меня сегодня хватило времени. Надеюсь, вы оцените.

И сразу предугадываю вопрос об еще одной главе сегодня. Ответ: «Нет. Сегодня не получится.»