I will never leave you (СИ)

Приятного прочтения!)

Кэт

Боль. Боль и обида.

Наверное, это все, что сейчас у меня осталось. Причем боль не столько физическая, несмотря на все те удары, что я получила от близкого человека за последние несколько часов, сколько моральная.

Боль от того, что я верила ему. Верила ему. Грину. Доверяла все свои секреты, в то время, как он делился со мной своими. Когда Тед бросил меня, а малыш погиб, я бегала к нему. Я засыпала в его объятьях, плакала, уткнувшись ему в плечо. А в школе, после очередного расставания с парнем, бежала к нему. Заглушала боль, ходя с ним в клубы, на вечеринки или просто играя в приставку целый день. И все с ним.

А сейчас…

А сейчас я в очередной раз получаю по щеке за то, что умоляю его остановиться, одуматься. Не просила, а именно умоляла. Умоляла потому, что теперь отвечала не только за свою жизнь, но и за жизнь этого комочка, размером с лепесточек, которого ношу под сердцем.

— Макс… прошу тебя… хватит, — вновь прошу я, захлебываясь собственной кровью.

Я сижу на стуле, мои руки крепко сцеплены наручниками за спинкой, лодыжки также прикованы к ножкам. Любое движение отдается болью во всем теле. А каждый стон — ударом по лицу.

Вот и сейчас. Широкий замах и удар приходится мне по, и без того, вспухшей губе.

— Развлекайтесь тут. А я пошла, — весело прощебетала Мелани, — та самая Мелани, на которой собирался жениться Грей, — целуя Грина в висок, а затем скрываясь за большой металлической дверью.

Макс смотрел прямо в мои глаза. И я не сомневаюсь, что он видел во мне лишь что-то жалкое. В тот момент я была жалкой. Тогда я готова была быть хоть фарфоровой куклой в его руках. Лишь бы спасти малыша. Моего маленького малыша.

Он выдохнул, провел рукой по своей бронзовой шевелюре и уселся на край стола в нескольких метрах от меня. Я же с большим трудом различала его силуэт. Из-за удара, который пришелся почти точно в глаз. А еще из-за действия наркотического вещества, которое он заставил меня вдохнуть.

Голова гудела, в глазах рябило. Но я изо всех своих сил старалась сосредоточить взгляд на своем мучителе.

— За что…? — сипло прошептала я, нарушая тишину в этой жуткой комнате.

— Что?! — лицо Грина исказилось от отвращения.

— За что ты так со мной, Макс…? — повторила я, откашливаясь кровью на пол и морально готовясь к очередному удару.

— За что? — он сделал шаг в сторону, смотря на меня в упор. — За все, Кэт! За все!

Грин резко, в несколько шагов приблизился ко мне. Он присел на корточки напротив меня и до боли сжал мой подбородок, заставляя удерживать его в одном положении и точно смотреть на него.

— Я ведь всегда был рядом. Рядом с тобой. Когда тебя бросал очередной парень, я был с тобой! Я! Когда твой ненаглядный сбежал, кто был рядом? Кто утешал тебя ночами?! Явно не он. Но ты всегда предпочитала кого-то другого мне. А я как идиот продолжал любить тебя, бестолку надеясь, что однажды ты ответишь мне!

— Это не любовь… — тихо прошептала я, смотря в его глаза. — Ты никогда не любил меня. Это была всего лишь месть Грею. Потому что ни один любящий человек не посмеет сделать с другим то, что делаешь ты.

И снова удар. Теперь уже по ребрам. Удар такой силы, что я падаю на пол, все еще прикованная к стулу. Снова щекой на пол.

Черт, как же больно.

Потерпи малыш. Еще чуть-чуть. Потерпи. Твой папа скоро придет за нами.

В это время, когда я вновь стонала от боли, мысленно умоляя своего малыша не бросать меня вновь, Грин подлетел ко мне. Он надавил на мою щеку, еще сильнее прижимая меня щекой к холодному бетону. Камушки на полу царапали щеку.

— Сейчас это уже не имеет значения, — прорычал друг сквозь зубы. — Теперь ты моя. И навсегда останешься моей. И совсем скоро ты забудешь, кто такой Грей!

— Ни черта… — прохрипела я. — Ни черта у тебя не выйдет. Я буду любить его, пока не сдохну.

Макса разозлили мои слова. Он поднялся с корточек, со всей силы пнул меня по ребрам. Да так, что наручники на запястьях слетели сами собой, а веревки, приковывающие лодыжки к стулу, порвались.

Я отлетаю в сторону и качусь по полу, пока не врезаюсь в мощную стену. Теперь уже не выдерживаю. И кричу. Кричу от боли. Боли и страха. Страха за жизнь моего малыша. За жизнь моего мальчика или девочки.

Металлическая дверь позади меня громко хлопает. Да так, что штукатурка осыпается со стен. Некоторые ее обломки падают на меня. Но я не могу встать. Просто напросто встать. Перевернуться. Открыть глаза.

Горькие слезы капают на пол, оставляя после себя «пятна».

Я чувствую, как мои силы покидают меня. Я снова погружаюсь в темноту.

Тед. Прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя. Очень и очень сильно.

И тебя малыш люблю. Простите меня…

========== Chapter 30 ==========

Теодор

Совсем недавно, стоя на балконе моей квартиры, отец сказал фразу, смысл которой был таков: «любить — значит становиться беспомощным».

И он был прав.