И закружилась снежная кутерьма

Скользя ногами, чтобы нащупать возможную расщелину в полу, я подвел ее к пустоте, и Иришка принялась делать руками движения, подобно ткачам из «Голого короля».

Несколько раз, она, увлекшись, спрашивала: «Ну как тебе?», но я, конечно, ничего ответить не мог, кроме занудных советов побыстрей закругляться.

Наконец, Иришка со вздохом «повесила» последнее «платье».

— Пойдем, посидим на лавочке и обсудим, что будем делать дальше. По крайней мере, теперь хоть видно, куда идти.

— Осторожно! Помни: под этим зеркальным полом могут прятаться какие угодно ловушки!

Обнявшись ради безопасности, мы чуть ли не как в танго, проскользили по мраморным плитам к ближайшей скамейке. Из соображений безопасности я наплевал на галантность и поспешил сесть первым, но лавочка оказалась призрачной. Я пролетел сквозь поверхность и довольно ощутимо приложился задом о камни. По-моему, последний раз стул из-под меня выдергивали в младшей школе. Иришка рядом тоже охнула.

Я сидел на бугорке в романтическом лесу, как его рисовали на пейзажах восемнадцатого века. Да и выглядел лес, как нарисованный. Станции метро не было и в помине. Похоже, начиналось следующее действие.

— Иришка, ку-ку! Я в лесу. А ты где?

— Ох! Здесь начинается бал, — очарованно проговорила Ира.

Я поцеловал ее. Честное слово, в Иркиных глазах отражались многоярусные канделябры! Как такое может быть?

— Что ты, люди же кругом, — прошептала Иришка, закрываясь пятерней, как веером.

— Здесь нет ни души! — сказал я и оказался неправ, потому что душа тут же проскакала мимо нас в виде кабана. Довольно плоского, поскольку кабан был мастерски, но все же нарисован.

Кабан протрусил мимо и скрылся в кустах, а следом за ним из подлеска выскочили два бутафорских веснушчатых сеттера, а за ними — два нарисованных верховых джентльмена в красных камзолах, раскачиваясь в галопе несколько неестественно, словно в кукольном театре. Следом — картонная дама в амазонке и шляпе с перьями на гигантской напудренной прическе. Как во всем этом она продиралась сквозь лес — ума не приложу. Но в целом все напоминало вариант «разговорного» портрета в стиле рококо.

Иришка дергала меня за рукав.

— А если меня пригласят танцевать — можно пойти? Как ты думаешь?

Она опять попала во власть наваждения.

— Скажи, что обещала этот танец другому.

Я был занят тем, что следил за чертенком в кустах. Кусты напоминали сложную составную декорацию, нарисованную на картоне, но чертенок был настоящий, с рожками и пятачком вместо носа, в гадкой, какой-то неприличной, шерсти. Он зажмурил глаз, высунул язык и, перекосив рожу, прицелился, после чего щелчком послал мне в лоб блестящий кругляш.

Я подобрал его. Это была монета! Вначале я принял ее за десятирублевку, но чем дольше рассматривал, тем сильнее монета менялась. Причем исподтишка. Стоило завиткам слева от цифры привлечь мое внимание, как завитки справа превращались в цифру, и монета становилась «двенадцатирублевкой»; едва я переводил взгляд туда, спереди оказывалась новая цифра. Пока я изучал цифры, монета выросла, сделалась золотой и овальной! Настоящее эльфийское золото, которое при первом же удобном случае рассыплется угольками или палой листвой.

На нас посыпался град мелких, но чувствительных, ударов. Кусты кишели чертенятами! Вся эта мерзкая братва строила рожи, кривлялась, целилась, швырялась монетами.

Иришка тихо рассмеялась!

— Они здесь бросают друг в друга конфеты! Как ты думаешь, можно попробовать? Смотри, какие красивые! Вот — бери!

Она протянула мне горсть камешков.

— Попробуй. Только осторожно — зубы не сломай.

Иришка прикусила местный минеральный образец зубками.

— Ой, камень! Как ты догадался?

Чертенят становилось все больше. Кусты кишмя кишели нечистью. Самые заводные уже скакали перед декорацией, задирая хвосты и вертя красными задками. Бесенята исполняли тверк, оглядываясь и скалясь!

Что делать, если эта кусачая мелочь бросится на нас?

Нашли, называется, портал!

Я подобрал наощупь булыжник, встал, загородив собой Ирку.

Рогатая мелочь с писком бросилась врассыпную и скрылась меж картонок. Я почувствовал себя героем-спасителем. Как выяснилось, напрасно.

Раздался удар — мы скорее почувствовали его, чем услышали. Все содрогнулось. Чертики испугались вовсе не меня!

Иллюзия слетела: мы стояли в дикой пещере, со свода которой сыпались камни. Судя по тому, как Иришка вцепилась в мой локоть, ее зал с канделябрами тоже исчез. Потемнело, но кое-что еще можно было различить. Тени сделались резкими, вытянулись, и мне показалось, что пещера поплыла вбок. Потом в пространстве застыл луч, прямой, как гигантское лезвие.

Пещеру сотряс второй удар. Совсем близко упала и раскололась целая глыба.

— Скорей наружу!

Схватившись за руки и налетая друг на друга, мы бросились туда, где, как нам казалось, должен быть выход. Точно, он был там, но заткнутый снегокатом с горящей фарой! Вот какой луч освещал пещеру!

Видимо, пару секунд мы стояли, как на сцене! Достаточно, что бы преследователи сориентировались и выпустили очередь, радостно подхваченную и размноженную эхом. Мы с Иришкой синхронно нырнули за валун.