И занавес опускается

Все новые салоны татуировок рядом с Чатем-сквер, включая мастеров тату, практикующих в парикмахерских и обычных подсобках салунов, уже лет десять как переключились на электрические машинки.

Метод начал развиваться, и мода на татуировки быстро распространилась, особенно среди определённых слоёв населения: моряков, членов банд и сынков-бунтарей из привилегированных сословий.

— Как думаете… Он сделал это до того, как убил её, или после? — спросил я.

— Не могу сказать, сэр. Возможно, доктор Уилкокс сможет вскоре высказать своё мнение.

Я очень надеялся, что ответ будет «после». Ради самой жертвы. Ведь если девушка была жива, пока ей наносили татуировку, значит, она ощущали мучительную боль от каждого укола, раз за разом, пока не была выполнена вся надпись из двух строк. И это указывает на безмерную жестокость, которой в предыдущих убийствах мы не наблюдали.

Хотя, конечно, это не значило, что убийца на неё не способен.

В конце концов, я даже не притворялся, что понимаю человека, которого мы разыскиваем.

Синие буквы его послания издевались над нами, заставляя передёргиваться от холодка, бегущего вдоль позвоночника, и вновь и вновь задаваться вопросом: зачем было оставлять послание именно таким чудовищным способом?

Я попытался взять себя в руки и сосредоточился на надписи.

«Во тьме безутешной — блистающий праздник…

… И Червь-Победитель — той драмы герой!»

Я недоуменно моргнул.

— Это ещё что за чёрт? — наконец, произнёс я. — «Блистающий праздник» может быть отсылкой на предыдущие письма, но «Червь-Победитель?!

Я понимал, что упускаю нечто важное.

— Не сомневаюсь, что твоему профессору будет, что рассказать по этому поводу.

Малвани повернулся к помощнику:

— У вас есть камера? Хотелось бы сделать несколько фотографий.

Он посмотрел на меня, извиняясь:

— К сожалению, свою я оставил в участке, торопясь перехватить тебя.

Помощник кивнул, вышел и вернулся с камерой Кодак — такой же, как лежала у Малвани в участке.

Я взял камеру у помощника и сделал несколько снимков: пару штук с близкого расстояния, делая акцент на отдельных буквах, и ещё пару — с дальнего, захватывая обе строки.

Выполнив работу, я вернул камеру помощнику доктору Уилкокса.

— Учитывая определённое место происшествия, я точно знаю, что по этому поводу скажет Алистер — причём, даже ещё до того, как узнает о послании, — сказал я Малвани, когда мы снова остались с ним наедине.

— Да, он явно укажет на его театральность. Только сегодняшнее сообщение — это уже не просто способ общения с нами. Убийца расставляет все точки… Буквально.

Меня передёрнуло.

— Он впервые расписал тело жертвы.

— Но убила её не татуировка, — напомнил мне Малвани. — Похоже, он задушил её, как и остальных.

— Ты прав. И, тем не менее, его поведение изменилось. Это может что-то значить.

И я рассказал Малвани то, что узнал за время разговора с Чарльзом Фроманом: теперь в качестве возможного подозреваемого я рассматривал не только самого театрального магната, но и его ближайшего советника и помощника — Льва Айзмана.

— Не кажется ли тебе странным совпадением, что строки на теле мисс Биллингс появились именно сейчас, перед его новой премьерой — «блистающим праздником»?

Меня этот факт чрезвычайно волновал, но Малвани несогласно хмыкнул.

— Вообще-то, я должен сказать тебе ещё кое-что.

Я внутренне застонал— после откровений этого дня я надеялась больше не услышать обескураживающих новостей.

Малвани серьёзно взглянул на меня.

— Мы сняли отпечатки пальцев с основания иглы, которой укололся детектив Марвин.

— И?

— В первую очередь я попросил сравнить образцы с отпечатками Тимоти По. И они идеально совпали с теми отпечатками, которые мы сняли у По, пока он находился у нас в участке по подозрению в убийстве Анни Жермен.

— И как такое возможно? — недоверчиво пробормотал я.

Малвани поражённо посмотрел на меня.

— Зиль, не надо лицемерия! Ты сам всегда ратовал за внедрение новых методик по отпечаткам пальцев в нашем участке! Ты не можешь игнорировать результаты экспертизы только потому, что они тебе не нравятся.

Он был прав.

Но это совпадение отпечатков противоречило всем моим инстинктам.

Да, По был неискренним, лживым, но я не считал его убийцей. Тимоти По никак не подходил под психологический профиль убийцы, о чём я и сообщил Малвани — понимая, что говорю точь-в-точь как Алистер.

— К тому же, — добавил я, — тебе понадобятся и другие доказательства, помимо отпечатков. По крайней мере, если на игле не найдутся отпечатки всех десяти пальцев, суд их не примет в качестве доказательства.

В Нью-Йорке пока удалось добиться только частичного принятия во внимание отпечатков пальцев при идентификации преступника и лишь в одном случае: если эти отпечатки полные и несмазанные.

В тюрьмах, например, уже давно использовались отпечатки пальцев для определения личности и выслеживания заключённого, потому что у них была возможность сбора всех десяти чётких отпечатков от каждого из заключённых в контролируемых условиях.