И занавес опускается

Официальное расследование пошло неверным путём, и все, кто раньше были моими союзниками, покинули меня. Теперь я занимался расследованием без дозволения сверху, рискуя своей должностью и зарплатой. Мне хотелось верить, что я собирал улики для Малвани, чтобы очистить имя невиновного человека — прежде, чем эта цель будет достигнута убийством очередной актрисы.

Но был ли я честен с самим собой?

Может, мной управляла не жажда правосудия, а эгоистичное желание доказать свою правоту? Показать всем, что я ещё не растерял хватку, ум и инстинкты, сделавшие меня некогда лучшим детективом в городе?

В любом случае, сейчас я пробирался через неспокойные воды залива, примеряя на себя роль, которая была мне чужда.

Когда мы начали причаливать, я вошёл в рубку и попытался вызвать паромщика на разговор.

— Наверно, живя здесь уже столько лет, жители близко друг друга знают? Вы знакомы с семьёй Коби на Бэй-Авеню?

Мужчина даже не обернулся ко мне, продолжая сжимать штурвал.

— Мы сегодня собираемся их навестить, — добавил я спустя пару секунд.

На этот раз он обернулся, окинул меня подозрительным взглядом серо-голубых, как раскинувшаяся вокруг нас речная гладь, глаз.

— А вы, парни, уверены? Тут нет никаких Коби. Больше нет.

Алистер подключился к разговору:

— Надеюсь, нас не ввели в заблуждение. Нам сказали, что здесь, на Бэй-Авеню, проживает Роберт Коби.

Он замолчал на мгновение и добавил:

— Нам нужно найти семью мистера Коби по одному важному вопросу. Видите ли, я адвокат из города, и у нас к нему дело.

Паромщик приподнял кустистые седые брови и пробормотал что-то о горожанах, которые любят совать нос не в свои дела.

Я предпринял другую попытку.

— Но, наверно, остался хоть кто-то, кто смог бы нам помочь?

Мужчина покосился на меня и буркнул:

— Даже если миссис Лейтон согласится с вами встретиться, она ничем вам не поможет.

И, натянув фуражку на уши, он отвернулся и до конца пути продолжал игнорировать все наши вопросы и попытки разузнать больше.

Сойдя на берег, промокшие и продрогшие, мы осмотрелись: напротив, через дорогу стоял «Проспект-Хаус» — огромный белый отель, который, казалось, тянулся вдоль улицы на полкилометра; за ним расположился Проспект-парк, названный так по аналогии с бруклинским собратом.

Несколькими часами ранее Алистер просветил меня, что Шелтер-Айленд является популярным летним курортом, но я и подумать не мог, что он пользуется подобным спросом.

— Давай зайдём и купим что-нибудь, чтобы согреться. Это займёт всего пару минут, — предложил Алистер.

Я посмотрел на часы и отказался. Большую часть утра мы провели в дороге, и я хотел как можно быстрее разобраться с тем, что ждало нас на Бэй-Авеню.

Мы обогнули Проспект-парк и завернули за угол на нужную нам улицу.

Алистер говорил, что место, в котором мы сейчас находились, называлось Шелтер-Хайтс и создавалось, как отдельный район.

На самом деле, за всю нашу сегодняшнюю поездку в поезде Алистер провёл мне виртуальную импровизированную экскурсию по истории Шелтер-Айленд: он рассказал, как архитектор Фредерик Ло Олмстед проектировал этот летний курорт с сотней коттеджей, из окон которых открывался великолепный вид на залив. Из каждого коттеджа можно было за несколько минут добраться и до парома, и до Проспект-парка, и до скрытой за кустистыми деревьями часовни.

Сама Бэй-Авеню представляла собой улицу, вдоль которой ровными рядами стояли нарядные летние домики с покатыми черепичными крышами, резными ставнями, дверями и перилами.

Дом под номером 13 находился в конце улицы, на углу Уэверли-плейс. Он стоял чуть поодаль от остальных домов, словно уродливая падчерица, которую стыдятся и избегают. Дом сохранил первоначальные черты остальных коттеджей, но древесина его потрескалась, ступеньки раскрошились, краска обсыпалась, а большинство окон на верхнем этаже были выбиты.

Мы замедлили шаг.

— И кто-то в таком живёт? — поражённо спросил Алистер.

— Сложно представить, не так ли? — ответил я.

Я, естественно, видел, как люди живут и в более неприглядных условиях, но там по соседству не было таких роскошных отелей.

На переднем крыльце была свалена старая мебель, детские игрушки и бытовой мусор.

Несколько минут мы с Алистером стояли на дороге и собирались с мыслями, а затем поднялись крыльцо, пробравшись через груды хлама.

Я сделал глубокий вдох и постучал.

Изнутри не доносилось ни звука, но мы заметили, что в глубине дома мелькнул свет.

Я снова постучал, на этот раз громче.

Мы услышали медленные, шаркающие шаги по направлению к двери, и я инстинктивно сделал шаг назад, потянув за собой Алистера.

Судя по словам паромщика, дверь нам должна была открыть миссис Лейтон. Но мы понятия не имели, каким образом она связана с семейством Коби и станет ли вообще с нами разговаривать.

Женщина, ответившая на наш стук, смотрела на нас сквозь стеклянную перегородку.

— Что вам нужно?

Вопрос мог бы прозвучать агрессивно, если бы не этот голос — слабый, дрожащий, надтреснутый.

Я представился, но она, казалось, совсем меня не слышала. Она смотрела на моё лицо, и на мгновение в её глазах промелькнуло узнавание.

— Робби, это ты?