И жили они долго и счастливо

– Она кричала… – процедил он, с трудом дыша. – Так громко… А ты не успел… Ты не спас ее…

Кощей сам создал Кладенец, и он был послушен ему. Но лезвие все равно пропороло ладонь, когда он надавил сильнее. Клинок коснулся шеи Волка, и его лицо озарила безумная радость.

– Отомщена, – прорычал он, а потом резко разжал пальцы, и Кладенец вошел ему в шею, отсекая голову. Она откатилась на бок, и на губах умершего навсегда застыла улыбка.

Несколько мгновений Кощей просто смотрел на обезглавленное тело. Затем встал. Перевел взгляд на испачканный в крови меч, вытер его о штанину, провернул за рукоять в воздухе, и тот исчез.

Потом он повернулся к лавке, на которой лежала Василиса, подошел ближе. Ноги подкосились, и он упал на колени. Казалось, что все вокруг в ее крови. Слишком много.

Это была она. Он мог врать себе сколько угодно, но это была она.

– Василиса, – позвал Кощей, словно это правда могло помочь.

Но ведь она просыпалась по утрам, когда он будил ее. Нехотя, но просыпалась. Так может, и в этот раз…

Непослушными, сведенными судорогой пальцами Кощей погладил Василису по волосам; ее перепачканная кровью коса свисала на пол – и он переложил ее ей на грудь. Прикусил губу и прокусил, вонзил зубы глубже, но эта боль не помогала справиться с тем, что сейчас норовило вырваться и разорвать его изнутри. Он задыхался в попытке не дать себе осознать произошедшее до конца и понимал, что проигрывает.

…Она была такой грустной сегодня с утра, после их вчерашней ссоры. Он поставил перед ней чашку с кофе, а она сделала всего несколько глотков. Но он был слишком раздражен, чтобы нормально помириться. Его злило ее нежелание понять, что все, что он делает, он делает ради нее, что это их единственный шанс. Но сейчас его решения предстали перед ним в совершенно ином свете. И как он надеялся сделать для нее лучше, если ей не нужно было такое лучше?

– Я больше никогда не буду с тобой спорить, – хрипло выдохнул Кощей. – Мы сделаем так, как ты захочешь. Дождемся, когда Настасья поправится. И не станем забирать Демьяна в Навь. Я что-нибудь придумаю. Василиса…

Сколько раз он почти потерял ее за последние месяцы? Но ведь каждый раз в последний миг она возвращалась к нему. Так почему сейчас не может случиться так же? Она не могла уйти насовсем. Не после всего. Не теперь, когда она стала частью его…

Боги, а ведь ей и правда было страшно. Не могло не быть. А его не было рядом. Он должен был разбудить ее и утешить. Уверить, что теперь она в безопасности, что он убил Волка, что все закончилось…

– Ну проснись же! – заорал он.

Что-то обожгло глаза. Слезы. Сколько сотен лет назад он плакал в последний раз?

Он мог заставить ее открыть глаза. Он был некромантом. И снова провалиться в эту синь, пусть и подернутую уже белесой пленкой…

Нет.

Нет! Нет! Нет!

Она должна была жить! По-настоящему жить!

Любой ценой. Он сказал, что защитит ее любой ценой.

Он был Кощеем Бессмертным, самым могущественным колдуном в трех мирах, и неужели ему не дано было обойти смерть?

Ладонь все еще кровоточила, и горячая кровь капала на пол, смешиваясь с уже засохшей кровью Василисы. Прямо ею Кощей начертил на полу руну призыва. С трудом зашевелил пересохшими губами, плетя заговор.

– Чернобог… Взываю…

Один раз у него уже получилось призвать его. Значит, выйдет и в этот. И не важно, что именно Чернобог потребует взамен. Не важно, сколькими жизнями ему придется расплатиться за ее жизнь. И не важно, что после этого она откажется даже смотреть на него. Но она будет жить.

Это не Волк убил ее. Ее убило его – Кощея – прошлое. Вся ее кровь на его руках. И он же все исправит.

– Взываю! – взревел Кощей, вкладывая в свой призыв всю силу, что у него была. Руна на полу просияла рубиновым светом и померкла.

– Не зови брата, он не придет, – снова раздался голос позади Кощея. – Сегодня моя очередь говорить с тобой.

Глава 12

– Не зови брата, он не придет. Сегодня моя очередь говорить с тобой.

Первым побуждением Кощея было снова призвать Кладенец. Но он сдержался.

«Не зови брата…» Еще не повернувшись, он уже понял, кто ответил ему. Встал с колен, чтобы предстать перед гостем на ногах и одновременно заслонить собой тело Василисы. Почему-то показалось, что Белобог явился ради битвы.

От старца у окна, от его седых волос и белых одежд исходил ровный теплый свет. Смотрел он без всякого осуждения. И явно не собирался драться.

– Почему? – спросил Кощей.

Почему Белобог, а не тот, кого он ждал? Договориться с Чернобогом было бы куда проще.

– Потому что таков был уговор, – ответил Белобог и как ни в чем не бывало прошелся до лавки, на которой совсем недавно до этого сидел Слав, опустился на нее. С сожалением взглянул на тело, лежащее на полу. Потом снова повернулся к Кощею.

– Оставь ее на время, – предложил он, кивнув на Василису. – Ты сам знаешь, что ее тут уже нет и это лишь оболочка. А я скажу тебе, что там, где она есть, ей хорошо. Так что не о чем тревожиться.

– Верни мне ее, я заплачу любую цену, – быстро проговорил Кощей.