И жили они долго и счастливо

Это вырвалось само собой. Она вовсе не собиралась этого говорить. Более того, она столько месяцев прятала в себе это чувство и эти слова, надеясь, что все обойдется. Но они лишь росли, будто дрожжевое тесто, оставленное в тепле, и требовали выхода, и сдерживать их становилось все сложнее и сложнее. Василиса молчала, прекрасно понимая, что в ответ Кощей не кинется к ней с объятиями и собственными признаниями. Так, позволила себе несколько раз помечтать…

И вот теперь так и произошло. Кощей замер и отстранился. Посмотрел ей в глаза. И Василисе показалось, что взгляд у него был… напуганный?

— Василиса… — прошептал он.

Что ж, во всяком случае он, кажется, не злился. Уже хорошо. И потом, ну что такого она сказала? Они ведь и правда уже год вместе. И это был просто замечательный год. Разве не нормально, что она испытывает к нему чувства?

— Ты мне очень дорога, — медленно произнес Кощей, прерывая хаотичный поток ее мыслей. — Очень. И поэтому я не хочу тебе врать. Я бы хотел ответить тебе тем же. Но я не могу тебя любить. Мне бы хотелось, но я не могу.

Что? И как это понимать?

— Почему?

— По разным причинам.

— Дело во мне?

— Нет. Во мне.

Ясно. Вечная история про темных. С этим она справится. Справится же? А сейчас важно другое.

— Это что-то меняет для нас?

— Нет.

Нет. Это ведь главное, правда?

— Ладно… И я не требую… Зато теперь ты будешь знать, да?

— И по этому поводу, — вздохнул Кощей. — Мне очень приятно это слышать. Но… не надо больше.

А вот это неожиданно оказалось еще больнее. Но Василиса взяла себя в руки и заставила язык произнести нужные слова.

— Хорошо.

— И все нормально?

— Да.

— Точно?

— Да. Да, Кош, да… Так ты обещаешь больше не трогать Баюна?

— Нет.

— Кош…

Кажется, он ей поверил. Во всяком случае, больше этот вопрос не поднимал. Но как же тошно ей было в тот момент.

И на следующий день тоже было тошно. И всю следующую неделю. Василиса ходила словно во сне. Зачем она с человеком, который отказывается ее любить? И что в таком случае он понимает под этим «ты мне очень дорога»? Достаточно это или нет — быть ему дорогой? Повод ли это, чтобы расстаться? Но разве любовь — залог того, что все у двоих сложится? Сколько пар рассыпается во взаимных признаниях, а потом расходится, не желая больше смотреть в сторону друг друга…

Ох, зачем она это сказала? Теперь живи с этой ложкой дегтя и думай, можно еще есть мед из бочки или все же отравишься. А ведь все было так хорошо! После ее прошлогодней поездки на Буян отношение Кощея к ней изменилось, словно он принял для себя какое-то решение и теперь следовал ему. И это решение явно было в ее пользу. Он подпустил ее ближе, она это почувствовала, и после им обоим стало совсем легко друг с другом, словно все пороги на пути друг к другу были пройдены. Иногда Василисе казалось, что они ведут себя как закоренелые супруги, и ей это нравилось. Она уже практически переехала к нему, могла неделю не появляться у себя в квартире, и порой ей самой было непонятно, зачем она продолжает ее снимать. Но и отказаться от нее она тоже пока не могла. Квартира оставалась для нее гарантом ее независимости, и ее успокаивал тот факт, что у нее было место, где она была единовластной хозяйкой, где она могла остаться наедине с собой. И еще там были обои в цветочек…

Впрочем, все же был момент, который все немного портил. Они с Кощеем так никому и не рассказали, что они вместе. Кощей сказал, что будет не против, если она решит предать их отношения огласке, но каждый раз, когда Василиса допускала мысль, что время пришло, кто-нибудь — Настя или Баюн — говорили что-нибудь, и она понимала: ей неизбежно придется защищать то, что у них есть. Она не была уверена, что готова к этому. Ей не хотелось никому ничего доказывать или объяснять. Можно было рассказать Варваре, но, как бы странно это ни было, Василисе казалось, что даже ее скорее всего положительная реакция доставит ей дискомфорт. Ей не нужно было, чтобы их отношения оценивали. И она оставляла все как есть, порой страдая от невозможности поведать Насте в ответ на ее рассказы что-нибудь свое или просто обнять Кощея в Конторе на прощание.

А теперь вот это. Он никогда не полюбит ее… Многие ли женщины слышали такое от своих мужчин? С этим разобраться самостоятельно никак не получалось. И никак не получалось представить, а как бы выглядела любовь Кощея, если это была нелюбовь? Разве он хоть раз позволил себе намеренно обидеть ее словом или делом? Разве не заботился о ней? Не был внимателен к ней? Не уделял ей время, которого у него было не так уж и много? В конце концов, разве не он провел возле нее три дня, отпаивая морсами и отварами, когда она умудрилась простудиться на январских праздниках?

Василисе очень хотелось это с кем-нибудь обсудить. И она даже знала, кто смог бы ее понять. Но разве можно подойти к кому-то и спросить, как ему живется с куском камня, лишенным большей части чувств? Разумеется, это было совершенно невозможно.