И жили они долго и счастливо (СИ)

— Твое самомнение, — ответила Василиса. — Меня веселит его размер. Ты правда думаешь, что это место все еще твое? Это ведь ты пыталась перейти Смородину. Хотела доказать Кощею или себе, что Навь все еще считает тебя Царицей. Ну что ж, Навь явно дала тебе понять, что это не так. Что же касается того, что когда-то Кощей звал тебя женой… Он давно забыл про тебя. Не упоминал ни разу, если честно. И поверь, твой портрет не висит в его спальне. Уж я-то точно знаю. И вряд ли он захочет его туда повесить.

Марья сжала пальцы. Василиса почувствовала, как дернулась цепочка, сужая круг вокруг ее шеи. Нужно было сбавить обороты, так Марья убьет ее до того, как придет Кощей. Но Моревна вдруг расслабилась.

— Это мы еще посмотрим, — улыбнулась она, и эта перемена испугала Василису сильнее, чем все, что было до этого. — О, как забавно блестят твои глаза. Ты все еще злишься на меня за мою шутку? Разве яблочко было невкусным? Светлые, вы так лицемерны. Впрочем…

Она вдруг резко подошла к Василисе, наклонилась ближе и всмотрелась куда-то между ребер, туда, где по поверьям живет душа. Василиса снова подалась назад, ей было гадко находится так близко к Марье и ей не нравился ее взгляд, но та вцепилась острыми ногтями ей в плечи, удерживая.

Василиса знала, на что она смотрит. Многие маги при должной концентрации умели видеть ауры. Кое-кто неплохо их трактовал. Единицы умели смотреть глубже — в душу. Считалось, что для того, чтобы открыть в себе истинное зрение, нужны недюжие силы и десятилетия тренировок. Единицы рождались с этим даром. Одним из таких исключений была Божена, видевшая людей насквозь и потому предпочитавшая больше смотреть под ноги или в небо, нежели вокруг.

— О, какая красота! — с восхищением прошептала Марья, и глаза ее расширились, словно она увидела что-то невыразимо прекрасное. — Какое изумительное черное семя. Мне даже лестно, что оно появилось благодаря мне. Как жаль, что я убью тебя раньше, чем оно успеет прорасти и раскрыться цветком. Он был бы великолепен…

— Отойди… — выдохнула Василиса, но ногти Марьи лишь сильнее впились ей в плечи.

— Ты не в том положении, чтобы мне указывать, — улыбнулась она.

— Кощей убьет тебя.

— Это вряд ли.

— Ты безумна.

— Это бичь всех, кто живет слишком долго, — с какой-то тоской произнесла Марья. — Что-то наш благоверный задерживается, не находишь?

И в этот момент над потолком послышался шум, словно кто-то большой приземлился сверху. Марья отпрянула, восторженно улыбнулась и кинулась куда-то во мрак комнаты, по звуку Василиса поняла, что она распахнула дверь, вдруг повеяло ветром, и только сейчас она осознала, каким же спертым был воздух вокруг и как тяжело им было дышать. «Землянка», — поняла она. Марья пряталась в землянке в лесу и наверняка опоясала ее рунами, поэтому они не могли найти ее. Поэтому ее магия не работала.

— Здравствуй, милый, — звонко проворковала Марья где-то снаружи, и в этот момент кто-то лизнул Василису в щеку.

Она повернула голову. На уровне ее лица висело два огромных горящих алым шара. Василиса подавила желание заорать, постаралась вернуть себе способность трезво мыслить и почти тут же поняла, что видит. Это был пес из кощеева огнива. Кощей пришел за ней. Однако пес почему-то не спешил ее спасать. Он снова лизнул ее в щеку и остался сидеть рядом. В его взгляде Василисе почудилось извинение.

— Веревки, — прошептала она, — перегрызи веревки.

Пес моргнул и пропал за ее спиной. Его черная шкура полностью сливалась с темнотой в землянке, и стоило ему закрыть глаза, как он становился полностью неразличим. Однако уже спустя мгновение Василиса ощутила как веревки соскользнули с рук.

— Пошли отсюда, — прошептала она псу, вращая запястьями, которые отчаянно ныли.

До нее донесся вздох. «Цепочка, — поняла Василиса. — Если он попытается меня забрать, цепочка задушит меня». Она дотронулась до нее, но та предупреждающе сжалась, и Василиса отняла руку. Снаружи раздавался какой-то шум, Василиса узнала голос Сокола, но не поняла, что он сказал, потом раздался вскрик и что-то упало. У Василисы внутри все похолодело. Она вскочила со стула и вслепую ринулась на звук, на ощупь смогла найти низенькую дверь и выбежала из землянки.

Они были посреди леса. Стояла ночь, луну заволокли тучи, и почти ничего не было видно. Марьи и Кощея здесь уж не было. Но тело Сокола она заметила сразу. На поясе у него был повязан белый заговоренный кушак, расшитый защитной вышивкой — такие шила ему Настя, и он слабо светился в темноте там, где не был перепачкан кровью. Василиса подбежала, упала рядом.

— Не смей, — прошептала она. — Настя не переживет. У тебя же четверо детей. Внуки. У тебя же дочка маленькая, не смей!