И жили они долго и счастливо (СИ)

— Не хами, — отрезала Марья, на мгновение теряя всю свою напускную любезность, — а то я рискую не сдержаться.

Цепочка на шее Василисы дрогнула, затягиваясь до ключиц, и Марья вышла из темноты в светлое пятно.

Василиса сжала зубы, боясь, что не сдержится и выругается. Что ж, теперь она точно знала, что нашел в Моревне Кощей. Такую можно было взять в жены, даже если бы она была круглой дурой. А Моревна отнюдь не была дурой. Она была умна и сильна. Что-то темное шевельнулось в груди. Марья снова взяла себя в руки и теперь улыбалась едва ли не приветливо. И только тут Василиса заметила, что в руке она держала белый свежий словно едва сорванный цветок. Кощей оказался прав.

— Впрочем, совсем скоро ты умрешь, — продолжила Марья все с той же улыбкой, — поэтому я не буду сердиться на тебя за неуважение. Да и потом, если бы я сердилась на каждую женщину, что была у него после меня, то заработала бы морщины. А тебя, я вижу, часто приходится хмуриться. И все же, как тебе удалось удерживать его при себе так долго?

— Боюсь, мой способ тебе недоступен, тебе остается надеяться исключительно на кандалы, — процедила Василиса.

Эта игра ей не нравилась, она подстегивала в ней злобу. Но она не могла позволить Марье занять роль единственного нападающего.

— Глупая, глупая девочка, — ласково пожурила ее Моревна. — Если бы ты была ему хоть чуть-чуть дорога, он бы уже провел обряд, оставил бы тебя себе навечно. Но ведь он даже не заикнулся об этом, правда? Что ему, бессмертному, пара жалких сотен лет рядом с тобой? Пыль. А ты, наверное, уже возомнила о себе невесть что. Нет, милая. Лишенный души не способен любить. Поцелуй сработал, потому что его так глупо любишь ты. И я понятия не имею, зачем ты ему нужна, но это никак не связано с…

— Лишенный души? — переспросила Василиса, почувствовав, что за этой фразой скрывается не просто метафора.

— О! — Марья сверкнула глазами. — Так он тебе не рассказал? Это ведь тоже говорит само за себя, разве нет? Но не переживай, в таком случае я сама открою тебе правду, не могу же я позволить тебе умереть, не узнав, кого ты звала мужем столько лет подряд?

Она заходила по тесной комнате, и в ее движениях было что-то лихорадочное, судорожное.

— В бессмертии нет ничего сложного, — вещала Марья. — Это очень легкая загадка. Все дело в душе. Она устает. Тоскует. Страдает. Мучается совестью. Болит. И в конце конце концов, она не выдерживает. Рано или поздно ей начинает хотеться покинуть бренную плоть. Разорвать узы, привязывающие ее к этой жизни, наполненной страданиями и сомнениями. Она стремится к покою. Чем больше силы, тем дольше можно сдерживать этот порыв, поддерживая свое тело и то, что связывает его с душой, но, увы, не бесконечно. Не бесконечно… — повторила она и замерла, глядя на цветок.

Потом опомнилась, повернулась к Василисе и уставилась на нее не мигая.

— А если душа один раз покинет тело, то вернуть ее уже нельзя, и тело умрет, — едва ли не с испугом пояснила она. И тут же снова заметалась по каморке. — Какой напрашивается вывод? Правильно! Извлеки душу — получишь бессмертие!

Она бросилась к Василисе, опустилась рядом с ней на колени, и та вжалась спиной в спинку стула, пытаясь отодвинуться.

— Что же ты молчишь? — спросила Марья, пытливо вглядываясь в ее лицо. — Ну же, неужели совсем нечего сказать? Что с тобой, Василиса, ты побледнела? Каково узнать, что живешь с живым трупом?! Я говорила ему, что ты никогда не примешь его. В отличие от меня. Впрочем, я не закончила.

И она поднялась и снова отошла на границу светлого круга, погладила длинными изящными пальцами цветок.

— Остается главный вопрос, — едва слышно прошептала она. — Как извлечь душу, не убив тело, и как не отпустить ее в эфир. Я ломала над этим голову, пока не поняла: такая задачка не под силу ни одному магу. Это может сделать только бог. Я проводила ритуалы. Я пыталась призвать его. Но он не откликнулся. Но Кощей ведь смог… Возможно, будь у меня больше времени, я бы смогла найти ответ самостоятельно, но мое время подходит к концу. Поэтому, мне нужен ответ здесь и сейчас.

— Кощей никогда не даст его тебе, — прошептала Василиса.

Она пыталась осознать услышанное. Ей не хотелось верить. Но она уже знала, что Марья сказала правду.

— Еще как даст, — спокойно ответила Марья, поворачиваясь к ней. — Иначе я убью тебя. Впрочем, я все равно убью тебя. Ты мешаешь ему вернуться, быть таким, каков он есть на самом деле. Я не знаю, как ты это делаешь, да мне это и не интересно. Но как только тебя не станет, я снова займу причитающееся мне место.

— Его жены? Или царицы Нави?

— И то, и другое, — торжественно провозгласила Марья.

Василиса усмехнулась. Потом засмеялась. Сначала тихо, потом в голос.

Лицо Марьи скривилось.

— Что смешного? — гаркнула она.