И жили они долго и счастливо (СИ)

Сокол потрясенно воззрился на нее, но в этот момент на поляне появился Баюн — Василисе он виделся большой грозовой тучей, — и разговор пришлось прервать. Кот шипел и плевался, пока осматривал Финиста, ни слова не сказал ни Кощею, ни Василисе, только как-то странно взглянул на нее. И уже после того, как от тела Марьи остался лишь пепел, поинтересовался, сможет ли она вернуть цветок обратно в Лес. Он хотел сделать это как бы между прочим, но Василиса услышала в его словах скрытый смысл. Он хотел знать, сможет ли она отказаться от обретенной силы, которая не покинула ее даже вместе с рассветом.

Если бы Василиса сказала, что это было легкое решение, она бы соврала. Но это было правильное решение.

— Пойдешь со мной, чтобы убедиться? — спросила она Баюна.

— Я тебе верю, — ответил Баюн. — И потом, ты себя в зеркале видела? Думаю, если сила останется при тебе, мы все это заметим.

Василиса взглянула на свои руки, они словно подсвечивались изнутри. И она поняла, как выглядит сейчас. Когда-то давно так уже было. И Иван не смог отвести от нее взгляда, увидев в первый раз на пиру.

Лес бросил под ноги Василисы тропу с такой готовностью, словно ждал этого много лет. Ей достаточно было просто пожелать и обернуться, чтобы увидеть ее. Она взяла за руку Кощея, и он покорно пошел за ней. Они нашли заросли папоротника, Василиса положила цветок на землю, и он пожух, высох, рассыпался в труху, а на его месте пробился росток, который начал быстро расти, выпускать побеги, превращаясь в зрелое растение.

Стоило положить цветок на землю, как сила схлынула, и без нее Василиса почувствовала себя осиротевшей и пустой. Она была рада, что лишилась ее в Лесу. Сейчас ей нужна была поддержка родного места. В груди снова болело и пульсировало, но здесь это можно было терпеть.

Лес любил Василису. Пусть своей особенной чудаковатой любовью, но любил. Василисе казалось, что она вернулась в отчий дом. Все вокруг было знакомо, она дышала и не могла надышаться, хотя ей казалось, что здесь это делать легче, то и дело смахивала слезы с глаз, утопая в нежности и непреодолимой тоске, которую испытывала к этому месту, а грудь распирало огромное щемящее чувство. И она задала свой вопрос, потому что он был слишком важен для нее, и именно сейчас все вокруг дарило ей свою поддержку. Дома она не решилась бы никогда.

— Я жалею, что убил ее именно я, — ответил Кощей мертвым, не своим голосом. — До последнего надеялся, что это сделает Сокол, хотя и понимаю, что это было малодушно.

— Тебе было так больно делать это?

Вместо ответа Кощей прошел немного в сторону от тропы и сел на поваленное дерево. Похлопал ладонью рядом с собой, мол, садись, в ногах правды нет. Василиса неуверенно сошла с тропы, опустилась рядом.

— Я видел в ней себя, — наконец произнес Кощей. — Все самое темное… Я не уверен, что вправе был судить ее. Я ничем от нее не отличаюсь.

Василиса задавила в себе все ответные реплики и заставила молча дождаться продолжения. Она видела, что он еще не закончил.

— Наверное, я все еще чувствую ответственность за нее. Она была моей женой. Раньше я думал, что, возможно, это я что-то сделал не так. И немного благодарность. Если бы не она, неизвестно, где бы я сейчас был и что творил, — Кощей мрачно усмехнулся. — Больше не пойду с тобой сюда. Странное место, заставляет говорить…

— Тебе это нужно, — аккуратно заметила Василиса.

— Да, наверное, — вздохнул Кощей. — Возможно, мне жаль ее. Она могла прожить совсем другую жизнь. В том числе если бы не встретила меня. Если бы не помешалась на идее бессмертия.

Кощей поднял с земли ветку, поворошил траву. Несколько кузнечиков метнулись в стороны. Какой-то жук деловито полз по своим делам, сверкая на солнце черной спинкой. Потом вдруг ни с того ни с сего расправил крылья и взмыл в воздух.

— Их было двое, — внезапно сказал он. — Марья и ее брат-близнец. Они были детьми князя. Все делали вместе: учились ходить, говорить, а после держать меч в руках, сражаться, управлять государством. Отец ее ни в чем не ограничивал. А потом соседний князек решил расширить свои территории и пошел на них войной. Отец Марьи был уже стар, поэтому ее брат собрал дружину и отправился на поле брани. Марья ждала вестей. Их не было.

Кощей приподнял веткой упавший лист березы, и из-под него юркнула в траву серебристая ящерка.