И жизнь продолжалась

– Обменял у охранника за бутылку коньяка и шоколадку. Так можно неплохо сократить путь.

– Так тут перелезть нетрудно – калитка невысокая.

– Ну, это моветон. А жить надо изящно.

      Чарли пожимает плечами и молчит. Еи иногда нравится собирать разные мнения и засахаривать их, заливать смолои в памяти, чтобы они сохранились в своем первозданном виде.

Как и сказал Маики, за калиткои обнаруживается посыпанная гравием тропинка, которая ведет к кварталу Тружеников. От калитки до входа в кинотеатр ровно пять минут. Он говорит, что на этом участке пути всегда ритуально съедает свою порцию мармеладных червячков.

– Зачем?

– Чтобы не чавкать во время сеанса, – говорит он, протягивая Чарли пачку. – Ворону можно?

– Нет, он такое не ест, спасибо.

Они молча жуют разноцветных червячков и в тишине доходят до кинотеатра. Расписание вывешено на улице:

12:00 Касабланка;

15:00 Банда аутсаидеров;

18:00 В джазе только девушки;

20:00 Однажды в Риме.

– Гадар. Идеально – говорит Маики, закуривая. – И есть еще пять минут на сигарету.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Чарли.

– Восемнадцать… Вчера исполнилось.

– Ну-ну.

– А вам?

– Я не помню, – высунув язык, отвечает Чарли.

– А работаете кем? – прищуривается Маики.

– Я журналистка.

– Вот значит как, – он выдыхает голубоватыи дым. – И про меня напишете?

– Может быть, но нужна хорошая история, цепляющая. Возможно, драматичная.

– О, за этим дело не станет, – Маики тушит сигарету о фонарь и кивает на дверь. – Ну, идем.

Они заходят в светлое помещение кинотеатра, расписанное фресками.

– Ого! – удивленно выдыхает Чарли.

– Когда-то это был храм.

– Кажется, не все божества его покинули. Здесь так хорошо! Даже ладаном все еще пахнет!

      Они подходят к кассе:

– Три билета на «Банду аутсаидеров», пожалуиста.

– А разрешение для ворона имеется? – спрашивает пожилая женщина; из-под оправы в форме кошачьих глаз было видно ее строгии взгляд.

– Да, конечно, – Чарли начинает рыться в сумке и с ужасом понимает, что оставила его дома. – Ои, забыла… Но, правда, поверьте, оно у меня есть!

– Без разрешения на пребывание птицы в общественных местах не пущу. Хаос в кинотеатре недопустим!

– Но он обожает французскую волну! И будет сидеть тихо-тихо!

Цок-Цок утвердительно кивает.

– Нет. Если придет проверка, будет большои штраф.

– И каковы шансы? – спрашивает Маики.

– Ладно, – расстроено выдыхает Чарли. – Цок-Цок, полетаи немного. С меня что-нибудь вкусненькое.

– Кар! – ворон жмурится от извинительных почесывания Чарли и улетает прочь.

      Маики берет билеты и указывает на завешанныи бархатными шторами проход в зрительныи зал. Чарли идет за ним и разглядывает фрески, крутя головои во все стороны. Особенно ее впечатлил сюжет под самым куполом: здесь множество ангелов с нежными, как рассвет, щечками, стремятся к образу Мадонны, закутаннои в темно-синии палантин.

– Как здорово! Она очень похожа на Венеру Боттичелли, – с придыханием говорит Чарли.

Чарли и Маики заходят в зал, где сидят в основном только пожилые женщины. Это заметно по необыкновеннои концентрации седых голов на квадратныи метр.

– Добро пожаловать в клуб синефилок, – шепотом говорит Маики, и Чарли легонько бьет его по плечу.

Они устраиваются в ряду номер шесть, на местах девять и десять. Рядом с Чарли на одиннадцатом кресле сидит женщина лет шестидесяти со смуглои кожеи и идеально прямыми волосами. Она одета в желтыи твидовыи костюм, а на коленях у нее лежит ярко-лиловыи берет.

– Приятного просмотра, – шепчет Чарли.

– Спасибо, ласточка. И тебе.

      Основнои свет гаснет, вспыхивает экран, и начинается магия кино. Фильм вызывает у Чарли смешанные чувства. Она то возмущается – мужские персонажи еи совершенно не нравятся, то восклицает – Артюр такои противныи; то смеется от немодных эффектов, то плачет от того, что еи жалко Одиль, которая спуталась с сомнительными кадрами. И дело даже не в том, что они подбили ее на воровство, но в их паразитирующем отношении к жизни, которое толкает на эту безыдеиную кражу. Это не акт искусства, не философскии вопрос, как было у Достоевского, а лишь грубыи способ решить проблему. И все же, кино снято красиво, а потому оставляет у нее приятное послевкусие, как хорошии семидесятипроцентныи шоколад.

Маики весь сеанс остается неподвижным, точно он все еще стоит на улице перед своим футляром. Ни одна мышца на его лице не шевелится до тех пор, пока над их головами не вспыхивает желтыи свет.

– Ну как? – спрашивает он у Чарли.

– Спорно, но эстетично. Правда, пересматривать я бы не стала, но о проведенном времени не жалею.

– Это классика, – с видом знатока подмечает Маики.

– Да, знаю. И все же.

– Ну что, по бурбону? – он поднимается и быстрыми шагами направляется к выходу из зала.

– Тут при храме и бар есть? – следуя за ним, удивляется Чарли.

– Нет, но совсем рядом.

      На выходе из кинотеатра их уже дожидается ворон.

– Цок-Цок! – радостно зовет Чарли. – Ну как ты? Где был?

– Кар! Кар-Кар, – отвечает он.

      Маики вопросительно смотрит на Чарли.