«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

Он здорово соврал: бериевской амнистии подлежали все участники войн — вплоть до Русско-японской «Незнаменитой», инвалиды и тяжелобольные, беременные и имеющие детей до трёх лет женщины, несовершеннолетние, «аварийщики»… Не совершившие особо опасных преступлений… Ни под одну из этих категорий — этот «троцкист», «вредитель», «участник контрреволюционного заговора» — не подпадал.

Вместо ответа, Чмырдяй глазами показав на одиноко-скромную орденскую планку «Красной звезды» на груди и одинокую же «золотую» нашивку за тяжёлое ранение, спросил:

— Расскажи, как ты воевал?

Старшой, на долю секунды закрыв глаза, вспомнил собачий холод и снежные бураны зимы 1940–1941 года, вспомнил торосистый лёд Ботнического залива — по которому они на снегоходах, вместе с финскими егерями совершили бросок к шведской столице — к Стокгольму. Короткая победоносная Зимняя война случилась после того, как шведское правительство отказалось прекратить поставлять фашисткой Германии железную руду.

Вспомнил адский рёв «Валькирий» — самолётов-снарядов над самой головой, вспомнил видные издалека вспышки и грибы от их разрывов над огромным ночным городом.

Зарево гигантских пожаров, освещал их последний, решающий бросок!

Вспомнил горящие «Бураны», трупы товарищей в белых масхалатах на льду уже у самого берега, огромные чёрные полыньи от разрывов снарядов — в которых исчезали взводами и ротами… Вспомнил собственный липкий страх — сменившийся холодной беспощадной яростью, когда же всё же они добрались до вражеских окопов… Вмерзшие в лёд корабли в стокгольмском порту, беспощадные рукопашные схватки в их стальных утробах, после которых не помнишь ничего… Лишь засохшая кровь на руках и лице… Выстрелы с почти каждого чердака и испуганно-покорные глаза шведских kvinnor — готовых отдаться победителю прям на пороге собственного дома, куда заходишь — просто попросить воды, или чисто из любопытства — как живут буржуи…

Однако, открыв глаза, он:

— Да, что там рассказывать? Воевал как все.

— А как в вертухаях оказался?

Старшой, с невольной ненавистью скосившись на эмблему НКВД на петлицах:

— Воевал то я в «хозяйстве» Голованова… Слышал про такого?

Казалось бы, несколько снисходительно улыбнувшись синими, бескровными губами:

— Да, вроде бы что-то про него слышал.