Я без ума от французов (СИ)

Когда они сворачивают на дорогу к Орийаку, Цицеро очень хочется сказать: “Мы скоро будем дома, Тиер-рсен”, но он ловит почти пустой взгляд Назира из-под густых бровей и молчит. Довольно того, что он и так болтал много большую часть пути, пока сам не устал. Десять часов в дороге почти без остановок – совсем не шутка, и у Цицеро уже слабо слезятся глаза, когда он доезжает последние километры.

Они подъезжают к дому в лесу – к Убежищу – около полуночи, и Цицеро наконец-то останавливает машину, со стоном выдыхая и открывая дверцу, почти вываливаясь наружу.

– Я сейчас сдохну, – доверительно делится с ним Селестин, опуская стекло и высовываясь наружу, пока Цицеро, покачиваясь, подходит к воротам и хватается за замок.

– Цицеро бы помог тебе в этом, но сил совсем нет! – маленький итальянец почти бессильно расщелкивает замок и толкает створку, упираясь ботинками в траву.

– Подожди, я сейчас выйду, – вяло отвечает Селестин, вылезая из машины. Он тоже немного пошатывается и разминает затекшие ноги, подходя ближе.

Дверь в доме открывается, и в ночи, даже освещенной фарами, это очень ярко. Фигурка на пороге совсем маленькая, и несложно догадаться, кто это.

– Цицеро! – Элизабет, почти не одетая, в одной пижаме и курточке поверх, быстро бежит к воротам, скользя босыми ногами по подмерзшей траве. И сразу хватается за створку и тянет ее на себя. – Сел! – хочет, явно хочет броситься на шею, но терпеливо помогает сначала открыть ворота. – А где Тир?!

– В машине, – коротко, но тепло отвечает Селестин, открывая вторую створку.

– Да, я знала, знала, что вы его найдете! – Элизабет наконец отпускает створку и через два шага жарко обхватывает Цицеро за поясницу, утыкаясь носом ему в живот.

– Потом, малышка, – тот устало отталкивает Элизабет, скользнув ладонью ей по волосам, но она не обижается, она понимает, так по-взрослому.

– Лиз, ну что ты босиком? – Селестин спрашивает тоже устало, но вздыхает и подхватывает Элизабет на руки, когда она обнимает его. И она сразу хватает его за шею и утыкается в нее, разок хныкая. – Тш-ш, – Селестин гладит ее по волосам и чувствует, что у него уже нет сил никуда идти.

В доме раздается еще шум, и на пороге появляются Альвдис с Лодмундом, оба в халатах, еще не заспанные, но готовые ко сну. Но Лодмунд быстро отпускает ладонь Альвдис, широко шагая вперед.

– Идите в дом, я поставлю машины, – при всех своих недостатках он умеет быстро соображать, что от него может понадобиться. – А где…

– Да здесь я, здесь, – Тиерсен выбирается из машины, стараясь не опираться на больную ногу. Но ему все равно тяжело идти, и он не отпускает дверцу, чувствуя, как ноги затекли и держат совсем плохо.

– Тиер! Разве Цицеро позволял тебе ходить самому?! – возмущение в голосе Цицеро так необычно окрашено заботой, что Альвдис с Лодмундом даже переглядываются, но молчат. И не мешают маленькому итальянцу торопливо и ворчливо подойти к Тиерсену и подставить ему плечо.

– Спасибо, – одним выдохом, Тиерсен слишком устал, чтобы много разговаривать или думать о том, что нужно говорить.

– Он уже дома? – Цицеро спрашивает требовательно, и Альвдис кивает, отчего он улыбается широко. – Джохар! Джохар, твой Цицеро наконец-то приехал!

– Постой, – Тиерсен шагает аккуратно и прижимает Цицеро к себе на секунду, притормаживая. – Ребята, там в машине один мой гость. Сделайте одолжение, позаботьтесь о нем. Просто последите, – поднимает руку, заметив, как Лодмунд тянется к кобуре. – Я займусь этим сразу же, как появится время, а пока просто убедитесь, чтобы он чувствовал себя комфортно, но не добрался до оружия и не смог сбежать. И, если что, стреляйте без сомнений.

– Никаких проблем, Тир, – Альвдис кивает, и Тиерсен слабо улыбается ей, шагая дальше. Цицеро продолжает ворчать вполголоса, но помогает ему.

– Что с ним? – Элизабет сильнее прижимается к Селестину, шепча ему на ухо.

– Все в порядке, просто поранился немного, – тот отвечает ей негромко. – Мы тоже пойдем, с вашего позволения, – кивает Лодмунду и Альвдис и, не дожидаясь ответа, направляется к дому.

Альвдис провожает его взглядом и поворачивается к Назиру, вылезшему наконец из машины. Лодмунд уже заводит джип Селестина, собираясь припарковать его у дома.

– Ну что, тогда добро пожаловать, – Альвдис улыбается, отодвигая полу халата и доставая пистолет из-за пояса пижамы.

Совсем бедно, но аккуратно одетый человек с восточными чертами лица, вышедший в холл на крик Цицеро, куда моложе, чем думал Тиерсен. Ему всего лет тридцать пять, и у него очень широкая улыбка и теплый взгляд.

– Цицеро, мой дорогой друг! Ты совсем не стареешь! – он смеется, раскрывая руки для объятий, и Тиерсен отпускает плечо Цицеро ненадолго, позволяя ему это проявление явно крепких дружеских чувств. Джохар отстраняется через несколько секунд, поворачиваясь к Тиерсену и протягивая ему руку: – Друзья Цицеро – мои друзья. Здравствуй, друг, – так серьезно, но не прекращая улыбаться. Но его улыбка радостна и открыта, это не вечно игривая и сумасшедшая улыбка Цицеро, эта – совсем другая. И Тиерсен пожимает его смуглую ладонь, хотя и едва стоит на ногах.