Я без ума от французов (СИ)

– Так, а вот теперь я вообще ни хера не понимаю, – Тиерсен шумно выдыхает. – Сделай одолжение, объясни. И, знаешь, со снятием наручников мы теперь погодим, – он опять достает сигареты и прикуривает одну. – Будешь? – протягивает пачку Назиру, и тот тоже берет сигарету, неловко из-за наручников и ремня. А прикурить оказывается еще сложнее, потому что Цицеро, которому это сделать было бы удобнее, ничуть не собирается помогать, но, первый раз затянувшись, Назир продолжает, и ясно, что все эти неудобства беспокоят его меньше остального:

– Я очень хреновый друг, Тир. И у меня большие проблемы.

– Ну, я как-то смутно догадался, что не все так просто, – Тиерсен скептически выпускает струйку дыма, а Цицеро вполголоса ворчит о том, что в машине явно не хватает кондиционера.

– Я убил человека, Тир, – негромко говорит Назир, и Тиерсен даже сначала не понимает, что не так:

– Кто-нибудь из подозреваемых?

– Нет. Я не просто пристрелил кого-то при задержании и не перегнул палку во время допроса. Я застрелил из табельного оружия одного человека… Неважно, кого. Важно, что я…

– Решил скинуть это на меня, – договаривает за Назира Тиерсен, быстро сопоставляя все. – Отлично. Просто отлично, – он даже не может подобрать нужных слов. Вот от кого, а от Назира он такой подставы точно не ожидал. Тиерсен даже не осознает полностью сразу, что именно тот хотел сделать. Потому что многолетняя дружба и вот это простое и откровенное “я хотел повесить на тебя убийство” никак не сочетаются у него в голове.

– Цицеро та-ак жалеет, что не размозжил тебе череп! – маленький итальянец говорит зло, необычно зло даже для него, и Тиерсен вздрагивает, замечая, что они молчали все несколько секунд. Он так быстро обрабатывал новую информацию, что почти отключился от реальности. – Но еще не поздно! – Цицеро поворачивается резко, хищно скаля зубы, растягивая свой необыкновенно изогнутый рот.

– Следи за дорогой, – мягко обрывает его Тиерсен, переводя взгляд на напряженного, но совсем не виновато выглядящего Назира. – И что?

– Что-что… – Назир не поднимает взгляд от сигареты в закованной руке, но его голос тверд, – я его убил. Пистолет с твоими отпечатками в моей квартире.

– Уже нет. Цицеро увидел его и подумал, что еще один блестящий пистолет ему не помешает, – маленький итальянец хихикает, поглаживая куртку поверх нагрудного кармана, и Назир бросает на него неприязненный взгляд. Цицеро показывает ему язык в ответ и смеется.

– Я хотел задержать тебя по обвинению в убийстве и вызвать ребят из участка, – Назир снова становится безразличным, ему не до того, чтобы пререкаться.

– Ты называл кому-нибудь мое имя? Вообще говорил обо мне? – Тиерсен тоже не слишком-то эмоционален сейчас. Назир качает головой. – Значит, когда тело найдут…

– Искать будут меня, – Назир тушит сигарету в пепельнице и сжимает ладони.

– Звучит не слишком обнадеживающе, да? – Тиерсен вздыхает, откидываясь на спинку сиденья. – Ладно, я тебя понял. Это все не так просто, но…

– Это все очень просто, Тиерсен! – Цицеро возмущенно дергает носом. – Пулю в лоб – и свободен! Цицеро даже может сделать это за тебя!

– А вы тоже не слишком чисты перед законом, я смотрю, – Назир хмыкает, но не улыбается.

– Ты помолчал бы, а то ведь я и согласиться с ним могу, – Тиерсен хмурится.

– А что, пока не соглашаешься? – Назир наконец поднимает на него взгляд, немного удивленный, но сдержанный.

– Пока нет, – решительно качает головой Тиерсен. – Слишком много всего, надо обдумать. Но пока мы едем во Францию. И если у тебя хватит мозгов молчать на границе, то ты поедешь с нами. А там уже решим, что делать.

– Мозгов у меня хватит, – Назир не выглядит так, как будто чувствует облегчение, он все еще напряжен, но говорить им все равно сейчас больше не о чем.

– А если не хватит – Цицеро всегда может их выбить! – хотя маленькому итальянцу всегда найдется, что сказать. И от этого Назиру явно не становится легче, но выбирать ему никто не дает.

Тиерсен всю жизнь радовался халатности на европейских границах, но он быстро забывает об этом по дороге к Орийаку, изредка проваливаясь в короткую дремоту, снова улегшись и упираясь затылком в мягкое сиденье. И Цицеро приходится будить его, потому что следить за Назиром одному ему не слишком удобно и потому что Тиерсену лучше не спать. И Тиерсен согласно просыпается каждый раз, стараясь не выдавать собственную резкую слабость. Платок Селестина уже давно пропитался кровью насквозь, и новый, который нашелся в вещах Цицеро, тоже теперь мокрый, как и джинсы Тиерсена, и сиденье под ним. Все это прилипло, присохло, и Тиерсена довольно ощутимо тошнит, ему хочется пить, но он не просит Цицеро остановиться, чтобы купить что-нибудь, хотя вода давно закончилась. Только курит все чаще, отчего вся глотка, кажется, высыхает напрочь, но так Тиерсен хотя бы не засыпает снова.