Я без ума от французов (СИ)

– Это Тиерсен, мой близкий друг, – Цицеро тоже улыбается легко, видно, что, несмотря на усталость, он рад этой встрече.

– Насколько близкий? – Джохар слегка отодвигает его, впихнув в руки свой чемодан и подставляя плечо Тиерсену сам. – Иди отсюда, мелочь, не видишь, ему от твоей помощи приходится вдвое сгибаться. И где мы будем оперировать?

– Сюда, сюда! – Цицеро совсем не обижается, возбужденно почти подпрыгивая и торопливо шагая спиной вперед к лестнице, и тут же возвращается к первому вопросу: – Он убийца! Это во-первых! И он видел Ее! Он верит в Нее! – и нельзя сказать, что Тиерсен доволен такой откровенностью маленького итальянца, но Джохар только усмехается:

– Значит, я могу при нем не следить за языком? – он легко почти несет Тиерсена, под свободной застиранной рубашкой явно скрыты развитые мышцы.

– Джохар может делать все, что хочет! – Цицеро довольно касается пятками ступеней, живо шагая по лестнице наверх. – Он почетный гость здесь сегодня!

– Ты восторгом-то только не захлебнись, у тебя вон, слюна уже по подбородку течет, – Джохар отмечает с шутливой скептичностью, и Тиерсен не слишком понимает эти отношения, но ему они нравятся. Хотя куда больше ему нравится перспектива добраться до постели и наконец-то нормально лечь.

Сзади слышится шум и “Лиз, подожди пока где-нибудь”, и Селестин присоединяется к ним, немного неловкий от усталости.

– Сел, слушай, сходи лучше пока на кухню, возьми что-нибудь из бара. Мы все слишком устали, чтобы быть трезвыми, – Тиерсен видит его легкую растерянность и быстро находит, чем его занять.

– Мне что-нибудь покрепче и неразбавленное, если можно, – Джохар тут же деловито улыбается. – Не волнуйся, друг, сначала прооперирую тебя, а потом выпью, – он обращается к Тиерсену, и его живая улыбка опять становится теплой. В ней много приятных, уютных эмоций, и Тиерсен думает, что таким людям, способным одним выражением лица успокоить и расслабить, как раз и стоит быть врачами. От кожи и жестких кучерявых волос Джохара пахнет какими-то травами и очень четко – персиками, а от одежды – лекарствами, и это почему-то погружает Тиерсена, которого сильно ведет от кровопотери, куда-то в детство. И он с трудом вспоминает, что этот, на первый взгляд, мягкий и шутливый человек – именно тот некрофил, которому они с Цицеро доверили убрать труп Дафны. Но первое впечатление обманчиво, и кому, как не Тиерсену, это знать.

Они добираются до спальни, не слишком быстро, и Джохар по дороге вполне искренне восхищается домом и шутит по поводу будущей операции.

– Ого! – когда Цицеро открывает дверь в спальню и включает свет, Джохар даже присвистывает и восхищенно оглядывается. – Это спальня моего дорого Цицеро? – он скользит взглядом по надписям на статуях, шевеля губами. – Или твоя, друг? – он помогает Тиерсену тяжело опуститься на постель, и тот, вздохнув, двигается удобнее, стараясь лечь. – Или?.. – Джохар смотрит, как Цицеро бросает чемодан, живо забирается на кровать прямо в ботинках и необыкновенно аккуратно помогает Тиерсену. И даже слепой заметил бы в его движениях, в молчаливой благодарности переплетения пальцев куда больше интимности, чем бывает между друзьями. – О. О-оу, – Джохар негромко смеется и неловко потирает шею, когда Цицеро устраивается рядом с Тиерсеном, устало откинувшимся в подушки, и почти вызывающе кладет руку ему на грудь, резко глядя на своего старого друга. – Нет, я не осуждаю, – Джохар широко улыбается, – но, мой маленький любитель женщин, от тебя я точно такого не ожидал. А как же твои хорошенькие шлюхи? Не сердись, друг, – он поднимает ладонь, глядя на Тиерсена. – Пока ты не обижаешь моего Цицеро и заботишься о нем, ты все еще мой друг. Мое сердце открыто разным… пристрастиям, – он усмехается, и Тиерсен только замечает что-то хищное в его желтоватой улыбке. – Итак, друзья, где я могу вымыть руки?

– Там ванная, – Тиерсен показывает на дверь, и Джохар кивает и отходит ненадолго, подобрав чемодан. – Он правда твой хороший друг? – Тиерсен спрашивает у Цицеро, как только дверь закрывается.

– Когда-то был, – тихо говорит тот. – Мы давно не виделись. С тех пор, как Цицеро ушел, – он выглядит немного огорченным, но это огорчение проходит, когда Тиерсен мягко берет его за подбородок, касаясь губами небритой щеки.

– Я нашел у вас бутылку хорошего бурбона, ты не против? – Селестин открывает дверь в спальню, держа поднос с бутылкой и стаканами в руке.

– Я – точно нет, – Тиерсен удобнее устраивается в подушках, пока Цицеро осторожно распутывает повязку на его ноге и снимает с нее ремень.

– Это будет хорошо с таблетками? – он беспокойно смотрит на Селестина, который протягивает Тиерсену стакан.

– Не волнуйся, сердце мое, этот организм и не такое выдерживал, – Тиерсен усмехается, но только отпивает немного и протягивает стакан Цицеро. Тот обхватывает его обеими ладонями и садится рядом с Тиерсеном по-турецки.

– Ты принимал что-нибудь, мой друг? – Джохар возвращается в комнату, в повязке на лице и фартуке, и кладет чемодан на край кровати.

– Только амидон*, – Тиерсен пожимает плечами.