Я без ума от французов (СИ)

– Просто поговорить. Выпить. Отметить удачное завершение дела.

– Откуда?..

– Я попросила одну белокурую птичку позвонить мне, когда ты вернешься во Францию, – Приска усмехается. – И сразу бросила все дела, выпила бокал вина и поехала тебя встречать. Заодно прибралась – здесь был жуткий разгром.

– Вот этими руками прибралась? – Селестин недоуменно поднимает брови.

– Конечно, нет, – Приска возмущенно морщит нос. – Не настолько же я тебя люблю. Вызвонила твою горничную, – и Селестин даже успокаивается. Нет уж, хватит на него сегодня потрясений. Он молчит недолго, удерживаясь от того, чтобы начать теребить ремень.

– Ты сказала, что хочешь выпить, – говорит он наконец. – Только недолго, я очень устал.

– Конечно, – Приска откидывается в кресле.

– Что-нибудь покрепче или еще вина? – у Селестина всегда найдется бутылка чего-нибудь легкого к хорошему ужину.

– Покрепче. Не ребенок, не расклеюсь, – Приска запрокидывает голову, и Селестин, согласно кивнув, уходит на кухню.

Когда он возвращается, Приска сидит все там же, но это ничего не значит: она наверняка заглянула везде, где могла найти что-то интересное, пока Селестина не было. Но его это почему-то сейчас совсем не беспокоит – он слишком для этого устал.

– Ну что, за свободную жизнь? – говорит Приска, когда Селестин отдает ей стакан с виски и садится на диван.

– Да, – Селестин не слишком многословен и просто поднимает стакан, отпивая большой глоток. Приска по-женски пригубливает чуть, но стакан не отставляет, крутит в ладони, положив руку на колено.

– Ты доволен, детка? – спрашивает она спокойно, ничего в этот раз не делая со своим голосом, не насыщая его интонациями, и он звучит просто немного резковато.

– Думаю, да, – Селестин кивает, подумав. – То есть определенно да. Но мне надо привыкнуть к этому.

– К тому, что мой отец мертв? – Приска усмехается. – Или к тому, что ты убил его?

– Не я, – Селестин отрицательно качает головой.

– Не буквально, – Приска сжимает губы, но слабо улыбается. – Но ты.

– Это так важно? – Селестин приподнимает бровь, отпивая еще.

– В какой-то степени, – Приска тоже пьет. – И мне нравится тебя дразнить. Да и что мне еще остается, когда ты убил моего отца и получишь от меня почти половину его наследства?

– Значит, ты не довольна? – Селестин чуть наклоняет голову, с совсем легким любопытством.

– Я – очень довольна, – Приска смеется. – В конце концов, все мы, кроме бедного Лефруа, получили то, что хотели, разве нет? Тиерсен – хороший контракт и большие деньги, его горячий Цицеро – веселое приключение, я уверена, именно он оценил эту часть, я – свободу от замужества и место в твоей – теперь точно твоей – фирме, надеюсь, а ты…

– А я – ампулу с кокаином**, – мрачно отвечает Селестин.

– Как пошло, – Приска снова смеется. – Ты получил все, о чем мечтал, детка, тебе-то точно грех жаловаться.

– Может быть, – Селестин пожимает плечами и делает большой глоток.

– Может быть? – Приска удивленно поднимает брови. – У тебя есть работа, деньги, свобода, ты сейчас чуть ли не самый перспективный жених Франции, на худой конец, и ты еще чем-то недоволен? – Селестин не отвечает, и Приска крупно глотает виски, морщась. – Что-то не так? – она вроде бы спрашивает то же самое, но совсем с другой интонацией, и Селестин даже коротко вздрагивает, поднимая взгляд.

– Нет, все так, сестренка, – он отвечает отстраненно, и Приска смотрит на него задумчиво. И допивает виски одним большим глотком, отставляет стакан и поднимается.

Она подходит к Селестину и останавливается перед ним, позволяя ему смотреть на нее изучающе и молча. На ней сегодня узкое черное платье с длинными рукавами, и она стягивает его с одного плеча сначала, а потом с другого, опускает ткань под грудь, и тонкий черный велюр крепко сжимает ее руки от локтей до запястий.

– Ты хочешь переспать со мной, чтобы уж точно получить эту работу? – Селестин отпивает еще виски и шумно глотает его, смотря на Приску прямо. И та опять смеется, почти хохочет:

– Ну что ты за сукин сын! Нет! Нет, – она успокаивается с трудом, даже не думая прикрывать грудь от неловкости, и ее маленькие соски торчат от холода. – Точнее, наполовину нет, – она снова говорит спокойно. – Я хочу тебя. Вот эта половина – правда, – Селестин молчит, все еще гладя на нее, и она продолжает: – У него сегодня наверняка был отличный секс, что думаешь?

– Думаю, – ровно и безэмоционально отвечает Селестин, отставляя стакан.

– И почему бы нам тоже не иметь отличный секс, раз уж так? – Приска абсолютно невозмутима.

– Точнее, то, что ты называешь сексом, верно? – Селестин кладет ладони Приске на ягодицы и притягивает ее к себе, отчего она пошатывается на высоких каблуках и тихо смеется.