Я без ума от французов (СИ)

Тиерсен хочет возразить, но попробуй возрази, когда этот маленький рыжий стервец намеренно жмет себя между ног, чуть толкаясь бедрами. Поэтому Тиерсен лишь думает, где только тот научился этому, и надеется, что никому не придет в голову сейчас зайти на кухню. И обхватывает Цицеро за спину и переносит его на пустой обеденный стол, открывая изогнутые в улыбке губы языком, забираясь на столешницу следом. Крепкий дуб, выточенный одним массивом без всяких ножек, точно выдержит их обоих.

– Из Тиерсена вышла славная домохозяйка! – смеется Цицеро, стягивая с него передник и забрасывая куда-то в угол.

– Кто бы говорил, – Тиерсен ухмыляется, подцепляя кружевную бретельку зубами. – Моя маленькая леди.

– Цицеро не леди! – маленький итальянец возмущенно кусает Тиерсена за ухо.

– Точно, леди такое не носят, – Тиерсен смеется тихо и ведет рукой вниз, щекоча живот Цицеро поверх сорочки. И коротко дергается, когда тот сильнее сжимает зубы. – Ладно-ладно, красавчик, только ухо не откуси.

Тиерсен с удовольствием приникает к немного пряной шее, оглаживая грудь Цицеро, и шелк под пальцами настолько легкий, что через него чувствуются жесткие волоски. У Тиерсена почти больно стоит от всего этого, и он закусывает кожу на шее своего итальянца, сдерживая вспышку возбуждения. Цицеро быстро расправляется со всеми пуговицами на его одежде, обнажая горячую кожу, и с готовностью подставляет шею, позволяет шарить ладонями по своему телу и смеется.

Тиерсен неудобно стягивает брюки, скидывая их со стола, и снова обхватывает Цицеро, чуть стаскивая бретельку с плеча, оставляя на нем пятно укуса. Тиерсен никак не может определиться, хочет он трогать или смотреть больше, и путается в этом, обводя языком зубы Цицеро, играясь с ним, чуть прикусывая губы и запуская ладонь под тонкий подол. И от контраста гладкой ткани и густых волос внизу живота порыкивает коротко. Тиерсен вталкивает колено между ног Цицеро и нависает над ним, радуясь, что на столе довольно места для всего, что они могут захотеть. Но для чего именно, он не имеет понятия, только придерживает Цицеро за волосы и наконец опускает руку ему на бедро, задирая сорочку, оттягивая кружевную резинку тонких женских трусиков и слабо щелкая ей по коже. И сам чувствует горячий румянец на щеках, когда обводит указательным пальцем приподнятый член под шелком.

– Знаешь, это действительно потрясающая идея, – шепчет Тиерсен в приоткрытые губы и коротко постанывает, когда Цицеро целует его, приподнимаясь, скользя горячими ладонями по спине под расстегнутой рубашкой.

Найти силы разомкнуть поцелуй и отстраниться не так просто, но Тиерсен очень хочет смотреть тоже. И садится, дыша часто, глядя, как распутно вытягивается Цицеро во весь свой небольшой рост, закидывая руки за голову. И рыжие волосы под мышками тоже контрастируют с кремовым шелком, и это самое восхитительное сочетание цветов, какое может найти Тиерсен. Такие же яркие волоски выбиваются из выреза, будто дополняя кружевную кайму, и Тиерсен чуть прикусывает губу, когда Цицеро гладит ступней его бедро. Тиерсен чувствует собственный легкий запах пота, зная, что он нравится им обоим, и покачивает бедрами несознательно, приподнимаясь и проводя рукой под сорочкой, поднимая ее до груди, обнажая горячий живот, и замечает, как поднят уже член Цицеро и как темная головка выступает из-под тесной ткани. Тиерсен чуть тянет шелковые трусики вниз, освобождая член наполовину, и сдвигает крайнюю плоть пальцами, наклоняясь, обводя головку языком, до жаркого вздоха Цицеро, до собственного сдержанного выдоха.

– Перевернись, – говорит Тиерсен негромко, ему хочется посмотреть на это и с другой стороны. И он тут же жалеет об этом, когда Цицеро выскальзывает из-под него, хихикая и вставая на четвереньки. Потому что сзади он выглядит настолько восхитительно, что Тиерсен только поднимается на коленях и немного робко касается снова прикрытого скользнувшей вниз сорочкой бедра. Веснушчатые лопатки открыты ему и выступают сильно, когда Цицеро выгибается, оборачиваясь. Он тоже не хочет пропустить ничего. Тиерсен страстно и быстро оглаживает голую, разгоряченную спину, цепляя кончиками пальцев кружевную кайму, и целует вдоль позвоночника, сгребает волосы Цицеро, оттягивает его голову, тут же прижимаясь к согласно раскрытым губам. Так жарко, и вовсе не от неостывшей духовки, и Тиерсен стаскивает торопливо собственные трусы свободной рукой, бросая их на пол и прижимаясь членом к крепкой заднице под двумя слоями тонкой ткани. Он тычется влажной головкой грубыми движениями, оставляя пятнышки на шелке, целуя Цицеро, больно оттягивая его волосы. И перестает, отрывается, сдерживая себя сильно. Снова задирает сорочку и проводит пальцами по неширокой полоске ткани, которая – Тиерсен понимает – действительно жмет тесно, но он надеется, что Цицеро потерпит еще немного, и надавливает пальцами, вталкивая ткань плотнее между ягодиц.