Я боюсь, что сегодня начнётся война

Теперь, когда я это осознала, я не понимаю, как дальше жить. Но жить как-то надо, потому что уйти добровольно я не смогу. Так и буду, наверное, ходить по холодному камню до тех пор, пока Солнце не взорвется. Просто механически ходить, потому что больше ни в чем нет смысла. Ни в делах, ни в чувствах, ни в свете, ни во тьме. Ни в жизни, ни в смерти.

4.10.1972

Сегодня ко мне домой неожиданно ворвалась мама. У нее есть ключи, и она считает, что имеет на это полное право, ведь она же моя мать. К тому же, сейчас она платит за эту квартиру.

Она кричала и спрашивала, почему я не на учебе. Но что я могла сказать! Я есть не могу, пить не могу, жить не могу, а мне говорят про учебу!

Она стала стыдить меня за бардак. Но разве я виновата? Посмотрела бы я, как бы она себя чувствовала, когда ее муж неизвестно где и неизвестно, жив ли вообще.

Это ужасно меня разозлило.

А потом я вспомнила, что так у нас было всегда.

Она никогда не обращала внимание на мои чувства. Сколько себя помню, она интересовалась только тем, справляюсь ли я с поддержанием своей жизнедеятельности и выполнением самых важных по ее мнению дел. “Ты поела? Ты уроки сделала? Шапку надела?” Я вспомнила все эти ситуации из прошлого, и меня накрыло такой волной раздражения и злости, что я кричала как умалишенная, мол, тебе на меня наплевать, думаешь только об учебе, а мои переживания тебе безразличны. Что ты за мать такая? Холодная, эгоистичная, ни черта не понимающая! Она хлопнула дверью и ушла. Зачем вообще приходила? Чтобы вывести меня из себя? Ну, с этим она справилась на отлично.

6.11.1972

Говорят, время лечит. А мне как будто становится только хуже и хуже. Со мной что-то не так?

На днях виделась с Катей. Она считает, что мне нужен специалист. Говорит, знает про одного бесплатного психолога, который помогает таким как я в подобных ситуациях. Я не представляю, как тут можно помочь. Разговорами? Как разговоры вернут мне мужа, мою единственную любовь и радость? Это невозможно.

С другой стороны, что мне терять? Я все уже потеряла. Приемы бесплатные. А время мне все равно не на что больше тратить. Но что я могу рассказать психологу? Как это вообще будет выглядеть? Я же толком не смогу рассказать о своей проблеме из-за кома в горле.

Не знаю. Может быть, стоит попробовать. Или нет? Переживаю.

13.11.1972

Учеба больше не беспокоит меня. Я забрала документы, и теперь мне никуда не надо ходить. Мама об этом еще не знает.

Последние несколько дней я совсем не выходила из дома. Только лежала на кровати и думала, остался ли какой-то смысл в моей жизни сейчас. Хотя я не уверена, что слово “думала” здесь подойдет. Значительную часть времени в моей голове звучит тишина. Я ощущаю пустоту в своей душе, как будто это что-то физическое, тяжелое, расширяющееся где-то в грудной клетке и поглощающее все органы один за одним.

Зачем я существую, если лежу и ничего не делаю? Зачем я здесь, если не могу остановить войну? Почему я жива, если тебя нет рядом?

Может ли человек чувствовать себя хуже, чем я сейчас? Кажется, я опустилась на самое дно.

Возможно, Катя была права, и мне действительно нужна помощь.

26.11.1972

Сегодня я впервые пришла на прием к психотерапевту, которого мне советовала Катя. Все-таки решилась. Было немного волнительно, и я не всегда понимала, что нужно делать и говорить, но он задавал вопросы и помогал мне развить свою мысль. Первое впечатление сложилось довольно положительное. В ожиданиях все было как-то хуже, страшнее, что ли. Было непонятно. А теперь я попробовала, и тревога по этому поводу прошла.

Валерий Вениаминович, так зовут терапевта, начал наш диалог с вопроса, что привело меня к нему. Я честно ответила, что подруга мне подсказала, что он бесплатно принимает тех, кто страдает из-за войны, и решила попробовать. От попытки вряд ли станет хуже, а может быть, мне это действительно поможет.

Я рассказала, что последнее время ничего толком не могу делать. Сказала, что мой муж пропал без вести, и я не знаю, что дальше делать и как жить. Он поправлял очки и смотрел на меня очень серьезно и в то же время… тепло. Как будто ему действительно было важно услышать, понять меня и мою боль и помочь мне. Я заметила это его отношение и вспомнила, что когда-то примерно так же на меня смотрел мой любимый, когда я жаловалась на какую-нибудь ерунду.

Я выговорилась (кстати, говорила целый час, терапевт только изредка задавал вопросы), и к концу приема мне стало уже немного легче. И даже почувствовала, что не хочу, чтобы прием так быстро заканчивался. Мне нужно больше времени. Но у нас есть всего час. Я понимаю.

Я почувствовала, что пришла не зря и решила продолжить наши встречи. Тем более, что Валерий Вениаминович сам это предложил. Говорит, психотерапия как раз может помочь в моем случае.