Я был капитаном Фицроем

— Вы должно заявить, что это Вы потопили французский корабль, — она сделала паузу и продолжила: — Случайно, по ошибке, приняв его за испанский галеон.

— Вы хотите сказать, что я могу спутать испанский галеон с французским корветом? Спутать стройные обводы корвета с высокой кормой галеона? Бред. Этому никто не поверит, да и подобное признание равносильно смертному приговору.

— Поверят. Вы принесете свои извинения послу Франции, инцидент будет исчерпан, королева простит Вам Вашу ошибку, и никого не будет интересовать, чем галеон отличается от корвета.

— Почему Вы думаете, что королева простит меня? Если она примет иное решение?

Леди Инесса усмехнулась, посмотрела прямо в глаза Фицрою и твердо сказала:

— Королева примет то решение, которое приму я. Не стану Вас посвящать во все тонкости дворцовых интриг, но поверьте, что это именно так.

— Но какой смысл Вам выгораживать меня? Мое признание позволит избежать международного скандала, но после этого моя жизнь никому не будет нужна, ни королеве, ни тем более адмиралу, ни Вам, миледи. Какие гарантии Вы можете дать, что после того, как я возьму на себя вину адмирала, участь мою не решит топор палача?

— Ваша жизнь нужна мне, и гарантией будет моя любовь к Вам! — глаза ее сверкнули в темноте, щеки вспыхнули, леди Инесса отвернулась от капитана, накинув на голову капюшон.

Фицрой молчал, он не знал, как реагировать на эти слова, он не мог поверить в искренность того, что сказала она, но этот блеск глаз, мгновенно вспыхнувший румянец на щеках мог означать либо то, что она говорила правду, либо то, что леди Инесса хорошая актриса.

— Что же Вы молчите, капитан? Вы вынудили меня сделать признание, которое дама моего положения никогда делать не должна, ни при каких обстоятельствах. Надеюсь на Вашу честь, поклянитесь, что никто никогда не узнает о том, что я призналась Вам в своей любви!

— Можете не сомневаться, миледи, о Ваших словах никто никогда не узнает, потому, что я никогда не выйду отсюда, я не возьму на себя вину адмирала, так и передайте ему, пусть я сгнию здесь, в этой темнице, но никогда не стану пешкой в Вашей игре.

— Вы, Вы не верите мне? Это после того, что я Вам сказала? Вы обидели меня, капитан Фицрой! Вы меня оскорбили! Это так жестоко с Вашей стороны! Прощайте, я ухожу, и навсегда забудьте о тех словах, что я сказала Вам!

Леди Инесса поднялась, плотно закуталась в плащ, накинула капюшон и три раза постучала в дверь, дверь со скрипом и скрежетом отворилась, на пороге возник стражник, он вошел, пропуская леди Инессу, затем забрал факел и вышел, дверь с тем же скрежетом закрылась, в камере вновь наступила темнота. Капитан лег на кровать и прикрыл глаза, он подумал, что она еще вернется, обязательно вернется, в любом случае, независимо от того, говорила ли она правду о своей любви или это была игра талантливой актрисы, она не добилась того, чего хотела, но не в ее правилах было отступать.

Фицрой не знал, сколько дней прошло после посещения его леди Инессой, в этой темноте он вообще потерял ощущение времени, пытался считать, сколько раз стражник приносил еду, но вскоре сбился со счета. И вот дверь его камеры вновь отворилась.

— Поднимайтесь и идите за мной, — сказал стражник, освещая факелом проем двери.

Фицрой поднялся с кровати и вышел, он следовал за стражником, второй стражник шел позади него. Пройдя по длинному коридору, они свернули влево на винтовую лестницу, от долгого подъема и движения по спирали у Фицроя стала кружиться голова. Наконец подъем кончился и они вошли зал овальной формы, хорошо освещенный, просторный, с высоким потолком, слева и справа были видны украшенные резьбой двери, стражник толкнул одну из них, и она бесшумно отворилась. Стражник сделал шаг в сторону, пропуская капитана в комнату и, когда он вошел, закрыл дверь.

Фицрой очутился в помещении ничем не напоминавшем его угрюмый темный каземат, высокие узкие окна были занавешены тяжелыми зелеными шторами, стены комнаты покрывали гобелены, у одной стены стояла широкая кровать, застеленная красным покрывалом, посреди комнаты стол, накрытый на две персоны, его украшали блюда с разнообразными закусками, бутылка вина и два бокала. У стола напротив друг друга стояли два стула с высокими спинками. У капитана Фицроя, не евшего ничего со дня его заточения, кроме вонючей похлебки, при виде этого великолепия разнообразных блюд заныло в желудке.

В глубине комнаты открылась дверь, ведущая в какое-то помещение, и из него вышла леди Инесса, в роскошном зеленом платье с глубоким декольте, на груди ее сияло жемчужное ожерелье, волосы скрепляла заколка с бриллиантом. Она улыбнулась, указывая капитану на стул.

— Прошу Вас, капитан, сейчас мы с Вами поужинаем, если Вы, конечно, не возражаете.

Фицрой отодвинул стул и сел к столу, напротив него села леди Инесса.

— Чем обязан таким вниманием с Вашей стороны? — спросил капитан.

— Угощайтесь, и поухаживайте за дамой, слуг я отпустила, мы одни, так что, наполняйте бокалы, я хочу выпить за Вас, капитан. Сначала ужин, все вопросы потом.