Я человек эпохи Миннезанга: Стихотворения

Был человек таинственный и странный,
хотя имел и паспорт он, и чин.
Он написал «волнистые туманы»
и опочил. Нет следствий без причин.

Когда в него стреляли бонвиваны,

он умирал в снегу. Как честь мужчин.
И лапотные черные Иваны
торчали над ошметками кручин.

Брел русский стих, ломая балаганы.

А труп в гробу бледней, чем лунный свет.
И на заре листал другой поэт
самодержавья темные кораны.

И облака. Они нежней руна.

Рунические призрачные станы.
В метелях воплощались Оссианы,
и обнажалась круглая луна.

О, если бы она могла сойти

с пути, остаться шаром невоспетым!
Свети, луна проклятая, свети
во цвете лет загубленным поэтам!

О воздух века! Если дело дрянь,

когда скрипят погибельные сосны,
сгустись в комок, сияньем ночи стань
иль мертвецов покровом жизненосным!

Стань Пушкиным, стань Фетом, наконец,

стань Аполлоном или кантонистом,
объяв недолетающий свинец
своим туманом, снежным и волнистым.

Пергамент. Папироска. Пепел. Медь.

Стеклянный воздух светопреставленья.
Поэзия не может умереть…
Блюстители, валитесь на колени!

«В синем небе…»

В синем небе, в синем небе
пролетает вертолет, –
на задворках, на задворках
воскресает Дон Кихот, –
ах, в чердачной амбразуре
клок июньской синевы, –
что за мельницы в лазури
над кварталами Москвы?

Звенья труб в мерцаньи цинка,

точно звенья новых лат, –
целый день идет починка,
мир тревожен и крылат.
Если б взвиться, если б взвиться
выше грусти и забав, –
если б с мельницей сразиться,
исполина в ней узнав!

Вертолеты улетели,

люди строят переход.
Третий день на бюллетене
престарелый сумасброд…
Говоря! ему: останьтесь
в нашем юроде, сеньор,
ну указ ли вам Сервантес,
коль Сервантес мелет вздор?!

Что там мельницы мололи?

Улетели: хвать-похвать!
Ну доколе, ну доколе
с ветряками воевать?

«В переулке имени Пантофель…»

В переулке имени Пантофель,
где узка асфальтная река
(понимаешь?), есть на камне профиль
неуживчивого чудака.
Бритвовидный профиль чудака,
абрис эпитафий и утопий, —
в переулке имени Пантофель
на стене. Изваян с кондачка!

Беспределен лик его чудацкий,

мертвеца отчетливый постой,
там, где шествует (живой) Завадский
элегантной ленточной глистой.
Странный фарс. Беспечная минута.
Время – будто петли на воде.
Вековечный доктор Даппергутто,
Всеволод Эмильевич Эм-де [1].

«Вальтер фон дер Фогельвейде…»