Я – девушка без истории. Интеллектуальный стендап: как менялись литературные истории от Аристотеля до Умберто Эко

Аристотель входит (из-за левой или правой кулисы, неважно) поступью завоевателя, неся в руках тексты своих учеников. Смотрит на первый текст в стопке, потом обводит взглядом зал.

Аристотель: Перикл! Где у нас Перикл? А, вот. Спасибо, Перикл, спасибо, что поделился с нами своим текстом. У всех остальных я с этой минуты прошу лишь доброжелательного отношения. Мы все здесь, чтобы учиться, не так ли? Перикл, у меня есть пара-тройка замечаний по твоему тексту. Действие начинается в кухне сразу с середины разговора?

Перикл: Не надо было?

Аристотель: Что ты, что ты, конечно, пиши как хочешь. Но это смело. Есть все-таки определенные правила, как заинтересовать читателя. И лично я первейшим из таковых считаю вот что: «Хорошо выстроенные фабулы не должны ни начинаться, ни заканчиваться в точке, взятой наобум»[8]. Ты меня понял?

Перикл послушно кивает.

Аристотель: Я, конечно, стал читать твой текст и дальше, но все время думал, о-ля-ля, что он все тянется, тянется, тянется… Прости, но меня так и подмывало напомнить тебе правило номер 2: «Фабуле необходима определенная длина». Так оно выглядит немного абстрактным, но я доходчиво объясняю это в моей книге. Ты читал мою книгу, Перикл? Читал «Поэтику»?

Перикл: Да, конечно, я…

Аристотель: Потому что я говорю в этой книге, Перикл, – не лги мне, – что красивая фабула, как красивое животное, должна быть не слишком большой и не слишком маленькой. Муравей слишком мал, понимаешь, надо нагнуться, чтобы разглядеть, как он устроен, и, стало быть, это?.. Тяжко. А жираф слишком велик. Аж голова кружится. Когда доберешься до конца шеи, уже нет сил смотреть на голову, и это?.. Тяжко, да. Ну вот, с твоей историей то же самое. (Вдруг замечает, что одна участница на верхней ступеньке амфитеатра хихикает.) Маргарита, не надо смеяться над Периклом! Я же сказал: ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНОСТЬ. И потом, если у него, возможно, и есть проблема с длиной, то у тебя тоже проблема – с действием. По-твоему, то, что ты мне сдала, – это фабула? Нет, это описание.

Маргарита: Но я работаю над…

Аристотель: Да, знаю, ты уже объясняла мне свою концепцию «романа-пейзажа»! Но ты можешь придумывать любые термины, какие хочешь, а правда в том, что читать тебя, Маргарита, скучно. Да-да, скучно. Мне нужно действие. Я столько раз повторял это в моей книге. Что, никто из вас ее не читал? Я предельно ясен по этому пункту: «Фабула должна быть воспроизведением единого и притом цельного действия, ибо она есть подражание действию». «Трагедия – это изображение действия и главным образом через него изображение действующих лиц». И на случай, если ты пропустила две первые фразы, Маргарита, я вобью главный гвоздь: «Без действия трагедия невозможна».

Итак, Маргарита, создай своим героям исключительные ситуации, напиши мне перипетию. И еще – это всех касается, – не стесняйтесь добавлять саспенса! Если я ломаю голову, что же сейчас произойдет, – вы победили. Мы проходили это на первом занятии! «Трагедия есть воспроизведение не только законченного действия, но также вызывающего страх и сострадание, а это бывает чаще всего в том случае, когда что-нибудь происходит неожиданно».

Перикл: (притворяясь, будто знает конец цитаты): …происходит неожиданно.