Читаем Я – дочь врага народа полностью

Я – дочь врага народа

Бьют вора!Лежит!А где-то у реки вальком бельё колотит мать…С оттяжкой хлещут сапоги —Им наплевать на жизнь, на мать,На честный люд…Они бьют!Бьют основательно,Вразмах…Со слизью белой на губахИ с малосольной кожурой.В дремучих, топких бородах…Топор бы им!..Пускает дым кольцо мясник и косит глаз —Не попадайсь!Торговка, к бочке наклонять, жуёт грибки —Не попадайсь!Баба слёзы льёт в платок:– Где ты? Жив ли? Мой сынок!..…Косит кровью синий глаз —«Люди! Только б не сейчас,Не сейчас познать бы мне глубину конца…Тот – в косматой бороде —Больно схож с лицаНа отца!»

– Ну, это, поньмаешь, какое-то беспризорье… – оценивает Губошлёп прочитанное. – Не типичное для социализма явление…

– Не типичное?! – возмущается Лиза. – Да я своими глазами видела, как его били. Мальчишка совсем…

– Ты же сама говоришь: «Не попадайсь!» – Кто-то, за спиною Лизы, поддакивает руководителю.

– Жрать захочешь – слямзишь. По себе знаю…

– Воровала, что ли?!

– И воровала, и колотили…

Тот же голос ехидничает:

– И материлась?!

– А што? Послушать хочешь? – с вызовом спрашивает Лиза, не оборачиваясь: – Могу!

Но Губошлёп торопится остановить её:

– Этого ещё не хватало! От тебя всего можно ожидать…

На что Лиза отрезает сквозь зубы:

– Подумать, так вы все тут – паиньки…

– Да успокойся ты! – останавливает её кто-то. – Лучше прочти ещё чего-нибудь.

Лизу уговаривать не нужно. Читает, тут же забывая размолвку:

То ли с неба луны беглыеКатят круглые бока?То ли черти скачут белые,Оседлавши облака?То ль на пенсию по старостиПровожают сатану?То ль мужик дерёт за стайкоюПодгулявшую жену?Ох, и ночка нынче выдалась:Полыхая и звеня,Из зимы на землю вырваласьПрорва белого огня…Ой ты, ветреная выпогодь,Мне ли выпала назло —Не пройти к нему,Не выпрыгнуть —Избу снегом замело.Догорает время свечкою;Слёзы попусту теперь…Темнота кленовой веткоюЗаколачивает дверь.

Ни шороха в студии! Молчание!

Лиза не может понять: что это – успех, провал?

– Ещё почитай, – слышен непонятно чей шёпот. Она продолжает с безысходностью:

Под окошком избы убелённой,По стране одиноких снегов,Вновь пластинку тоски зелёнойРаскрутил граммофон ветров.Только видно хозяйке убогой,Приложившей ладонь к лицу,Как, вихляясь, пустая дорогаВиновато ползёт к крыльцу.И старуха, ломая спину,Долго крестится в белую жуть…То ли просит вернуть ей сына,То ль в последний готовится путь.

– Ух ты! – восклицает кто-то.

А у Лизы, после заново пережитых строк, душа просит одиночества. Она стремительно покидает студию.

Блуждающей по улицам, ею не ощущается дорога. Ей хорошо! Никто не хвалит и не судит… Нет Губошлёпова слоблудия…

В одиночестве она общается с Творцом, имя которому Слово! Оно сводит воедино образа и образы, мечты и грёзы… Открывает заново ей одной подаренную жизнь. Всё иное – плывёт стороной; не смешивается с её сущностью… А время замирает на страже её уединения…

Но вдруг оно срывается, чтобы догнать самого себя, и предъявляет ей среди улицы Губошлёпа.

Со своим тошнотным причмокиванием он желает поговорить с нею…

– Поньмаешь, какие у тебя были бы перспективы, если бы ты описала в стихах завод, знаменитый на всю страну «Сибсельмаш»! Это же – сорок тысяч рабочих! Это же сеялки! Сенокосилки!..

– Жатки! – дополняет Лиза. – А ещё болванки для снарядов, а ещё станки времён царя Гороха, а ещё конвейерная покраска – без вытяжки…

– А ещё, – наперекор ей продолжает перечислять Губошлёп, – публикация в газетах, журналах… А ещё – бесплатные дома отдыха… А там – Союз писателей, где командировки в любой конец Союза…

– За счёт фейерверка?! – нарочито удивляется Лиза.

Но Губошлёп её не слышит. Он излагает задуманное:

– Бесплатные путёвки, Дома творчества, выступления, встречи…

– И всё это – за фейерверк? – стоит на своём Лиза.

Перейти на страницу: