Я, дракон

На чистом русском языке Ланс нам поведал, что он, дескать, англичанин, но детство свое провел в России, просторы наши нежно любит и отложенные на отпуск фунты тратит исключительно здесь. Между прочим, отложенные из зарплаты доктора Эссекского университета. А чего именно доктора? В смысле, каких наук-то? Тут «викинг» немножко растерялся, пустился в пространные объяснения. Доктором-то он числится по части биологии, но в университете ведет некий спецкурс… Историко… архео… палео… «Да пусть хоть «крипто», — великодушно решили мои друзья, — был бы человек хороший!» Я, как обычно, промолчал.

Мы-то все трое — я, Римма и Феликс Мзареулов — чистой, незамутненной воды технари. Собственно, как вместе физмат закончили, так друг друга из поля зрения и не теряли. С Филом я вроде как дружу, а с Риммой… ну, вроде как близко дружу. Три года уже — ближе некуда.

Направлялся наш доктор туда же, куда и мы. Гора Межевой камень, почти две тыщи метров над уровнем моря. По мне, так чем ближе к означенному уровню, тем лучше. У меня сложные отношения с высотой, горы я не люблю, и зачем на одну из них собрался подняться… а шут его знает. Наверное, все дело в Римме, хотя с какой стати ее увлечения вдруг стали моим делом — это вопрос, который я сам задавал себе всю последнюю неделю. Не исключено, что и она — тоже. У нас прямо как в той старой песне сложилось, где «Я спросил: «Зачем идете в горы вы?», а итогом вопроса вышло: «Рассмеялась ты, и взяла с собой». Правда, Римма не смеялась, но и не спорила, просто сказала: «А пойдем вместе, Рост, сам увидишь». И, кажется, до последнего дня полагала, что я не пойду.

— Я здесь третий раз уже, — поделился общительный англичанин. — А вы?

— А мы впервые, — Фил улыбнулся ему радушным тридцатидвухзубым оскалом урожденного южанина. — Мы не альпинисты, мы без снаряги. Чисто пробежаться. До вершины и назад.

— Я тоже пробежаться, — блондин попытался оскалиться в ответ, вышло… ну, ничего так, эффектно.

— Зачем тогда ледоруб?

— Ах, вот вы о чем. Я его всегда с собой таскаю. Во-первых, памятная мне вещь, подарок учителя. Во-вторых… просто очень удобная штука. Никогда не знаешь, где вдруг пригодится.

Аргументик, блин.

— Раз вы с маршрутом не знакомы, — взял, между тем, Ланс быка за рога, — то предлагаю стоянку устроить на Литском плато. Возле Провала. Слышали? Красивое место, и очень ровное, есть где палатки поставить.

— А нас оттуда не сдует? — забеспокоилась Римма.

— Не сдует.

— Значит, идем. Ведите нас, Сусанин.

— О! — англичанин оживился. — Знаменитый национальный герой! Прекрасная дама мне льстит!

И рассмеялся, давая понять, что шутку понял и оценил. Римма тоже засмеялась. И Фил. И я за компанию… не потому, что смешно, а чтобы не выделяться. Привычка — вторая натура.

* * *

Плато и впрямь оказалось местом красивым. Само собой, красивым для тех, кто ценит в окружающем мире противоестественный союз геологического хаоса и хаоса растительного. Пестрое разнотравье среди сбегающих с хребта в долины каменных рек — это, по-моему, эстетика на любителя. Я не любитель, меня такое не трогает. Вот чистая вода и свежий воздух — да, они мне по душе. Но их мне вполне хватало еще на середине дневного перехода, до того как я увидел первый курумник (так здесь называют огромные каменные осыпи).

Зато Римма радовалась искренне и непринужденно. А Ланс провозгласил, картинно подняв руки к небу:

— Только здесь и понимаешь, зачем сюда идешь!

Ланс меня раздражал. Чем — непонятно. Вроде, к Римме не клеился, меня не задевал, на панибратские остроты Фила реагировал со сдержанным дружелюбием. Даже на гитаре играл, надо признать, недурно. И все же каким-то образом он мне своим присутствием жизнь отравил… Тем, как смотрел на меня, что ли? Бросал он время от времени взгляды эдак вскользь, будто невзначай, обжигая вниманием. Неслучайным каким-то вниманием, слишком уж назойливым. Вот сидит по ту сторону костра, тянет под собственное бренчание то английское роковое, то русское бардовское, и нет-нет, да глянет в мою сторону, проявит интерес. Честное слово, давно уж уполз бы в палатку, но Римма наверняка решит, что я ревную, начнет переживать. Оно мне надо? Вот вместе с ней удалиться — то был бы совсем иной коленкор… Увы, наш временный товарищ мою Римму определенно заинтриговал, и когда смолкла очередная песня, ее потянуло общаться.

— Ланс, расскажите немного о себе.

— О себе говорить скучно, — улыбнулся «викинг».

— Ой, бросьте! Ваш загадочный спецкурс — скучно?!

— О… Тут вы правы, Римма, спецкурс — это не скучно. Это довольно весело.

— Ай-яй-яй, — покачал головой Феликс. — Набиваешь ты цену своей шарашке, дружище. Ну, что веселого может быть в «архео» и «палео»? Древность допотопная, пыль веков.

— Фил!..

— Нет-нет, милая Римма, — прервал Ланс готовую разразиться гневную отповедь. — Наш друг прав, копаться в пыли — сомнительное веселье. Но совсем другое дело — из этой пыли строить замки теорий. Вот где настоящий простор для фантазии, тут всегда хватает места и для драмы, и для комедии.

— Вы серьезно?

— Вполне. Если угодно, могу пояснить на примере.