Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

В 1944 году был у меня бой на семи тысячах над Хельсинки. Первый высотный бой на Балтике. Наша авиация бомбила тогда по ночам военные объекты в столице Финляндии, а утром туда летит пикировщик-фотограф и снимает результаты. Мы один раз вылете­ли, второй...

На третий раз летим на высоте семь тысяч, прикры­ваем пикировщик. Я заметил, что впереди на нашей высоте дежурит пара «мессеров». Это были финны — они к тому времени уже стали на «мессерах» летать. Передаю по радио Щербине: «Вася, оставайся здесь, я пошел вперед». Сделал «горку» с набором высоты, газ на полную. Набрал высоту хорошую, скорость...

«Мессера» меня сразу не заметили. Они видели, что пикировщик идет, а что я «горку» сделал и ушел с набо­ром — пропустили. Свалился я на них, как снег на голо-ву—с высоты, со скоростью атакую ведущего, подо­шел к нему вплотную метров на 100—200 и сбиваю, а второй убегает. Но гнаться за ним нельзя, потому что пикировщик уже был на подходе [Имеется в виду вылет на разведку 5 марта 1944 года. На пере­хват наших самолетов с аэродрома Мальми (Хельсинки) вылетели 4 финских «мессершмитта» из 2./LеLv 34: Ойва Туоминнен и Пекка Таннер (взлет в 13:00), Вильо Лескинен и Мауно Фрянтиля (13:15). Под удар Николая Петровича, судя по всему, попал Таннер, объясняв­ший в послеполетном рапорте свой уход из боя выходом из строя ки­слородного оборудования. С нашей стороны в 13:19 две победы были записаны на счет старшего лейтенанта Цыганкова и лейтенанта Щербина].

—  А как победы засчитывались? Должно было быть подтверждение?

—  Обязательно! Летим, например, четверкой — мы друг друга должны подтвердить. Сопровождаем штур­мовиков — штурмовики должны подтвердить. После полета писали «объяснительные». У немцев-то фотопу­леметы были, а у нас их не было даже на «яках».

—   Судя по мемуарам вашего полкового врача Митрофанова, у вас 502 боевых вылета, 12 по­бед — 4 личные и 8 в группе. Так ли это?

—  Да. Но я считаю, у меня 7 личных побед. Вот, например, сбил я того финна над Хельсинки — обязательно и ведомому эту победу запишу. Мой самый лучший ведо­мый был Сихорулидзе. Раз он меня прикрывает, я ему по­беду тоже даю. Делился с ведомым — победы три отдал.

Был у меня один ведомый, который сачковал. Ему бы никогда не дал. Сбили его.

Боевой счет Н.П. Цыганкова*

1     28.05.42           1/4       Ме-109 Осиновец

2     12.08.42           1/2       Фиат    Вохнала

3     24.08.42           1/2       Фиат    Коневец

4     22.10.42           1/4       Ме-109 Сухо

5     22.10.42           1/4       Ме-109 Сухо

6     16.01.43           1/4       Ме-109 Анненское

7     16.01.43           1/4       Ме-109 Анненское

8     09.02.43           1/5       ФВ-190 Синявино

9     09.02.43           1/5       ФВ-190 Синявино

10    19.03.43           1          ФВ-190 Ульяновка

11    21.03.43           1/5       Ме-109 Котлы

12    21.03.43           1/5       ФВ-190 Котлы

13    05.03.44           1          Ме-109 Хельсинки

*По официальному счету штаба ВВС КБФ.

Рязанов Александр Иванович

Родился я в день рождения комсомола — 29 октяб­ря 1921 года в поселке Вознесенский Горьковской об­ласти. Родители — Иван Алексеевич и Раиса Ивановна Рязановы были крестьянами.

Летчиком я хотел стать с детства — как-то раз хо­дил за грибами и увидел, как прямо над моей головой низко-низко пролетел самолет ТБ-3. Вот с этого мо­мента у меня и зародилась мысль — летать. Потом я услышал о подвиге и перелетах Чкалова — он земляк наш, — помню, во время выборов в Верховный совет СССР он прилетел к нам как депутат и выступал. Когда увидел его достижения в авиации, появилась настоя­щая тяга к летному делу. Стал увлекаться.

Сначала, где-то в 7-м классе, я поступил в планер­ный кружок. В школе за партой я все время читал книж­ку «Теория авиации». Учился я не особо хорошо, зато все время занимался этой теорией.

Сидели за партой обычно девчонка и мальчишка, а у меня соседкой была Галя Балакина. Все время она меня донимала, да и другие подначивали с этой авиацией. Приходишь в класс, а на доске нарисован я и самолет...

Потом приехал в Горький и поступил в аэроклуб. Го­род большой, все для меня ново. Отец не поверил, ко­гда я ему сказал, что поступил в аэроклуб, и даже прие­хал проверить, не сказав мне ничего. А аэродром был огорожен, мы летали в это время. Он спросил у ребят: «А есть у вас тут такой Рязанов?» Они подтвердили, что я действительно учусь, и только после этого он успоко­ился. Проверил меня таким образом, ведь в деревнях такого никогда не было, чтобы летать кто-то хотел. Он думал, может, я связался с кем-нибудь... Тогда летчики в почете были. Нам давали форму, пилотку, на петли­цах — истребители...